Свящ. Вячеслав Рубский. Православие - протестантизм. [Содержание]
ПОЧИТАНИЕ БОЖИЕЙ МАТЕРИ
"Она взошла к Богу Сыну ступенью смирения потому, что смирением сделалась достойною быть Матерью Его". |
Св. Димитрий Ростовский.
Имя пречистой Девы Марии во все века для христианина было образом той, которая чистотою своею сподобилась быть избранницей Божией, “палатой Святого Духа”, послужить “вместилищем Невместимого”, Рождённого “прежде всех век” родить во времени. Чудно сотворил Ей величие Сильный (Лк. 1,49). О Пресвятой Богородице неправильно было бы говорить в категориях аргументов и доказательств. Любовь к Божией Матери невозможно вызвать путём логики. Сколько ни перечисляй аргументов, доводов, оснований и цитат, но всё же любовь к Богоматери не на них зиждется. Это всё равно, что ребенку доказывать, что его мать достойна его любви и почитания. Исполнить пятую заповедь принудительно или ввиду объективных доказательств невозможно, как невозможно чествовать Божию Матерь и любить её в силу неопровержимости аргументов православных. Всё познается опытом. Любовь и близость к Божией Матери православного человека в словах выражается, но в них не заключается. Посему эта тема преимущественно посвящена не доказательствам почитания Богородицы, а, скорее, объяснению православного восприятия самой личности Богоматери. Ведь для того чтобы её полюбить, необходимо, по крайней мере, увидеть её глазами православных.
Служения выше того, которое восприняла на Себя Дева Мария, невозможно себе и представить. Сколько бы слов и эпитетов не прилагала Церковь к Деве Марии, все они, касаясь области непостижимых Божиих тайн, недостаточны, чтобы выразить её величие и чистоту. Многим неправославным эти именования непонятны и даже соблазнительны. Постараемся объяснить основные из этих прилагательных.
Исаию для проповеди слова Божия Бог очистил горящим углем небесным (Ис. 6,7) так, что Исаия стал чище других и потому способным принять пророческое служение. Не будет преувеличенной похвала Богородице – “пречистая” ибо, восприняв в Себя Сына Божия, Который есть “Огонь” (Втор. 4,36), пребыла неопалимой. Посему не грех называть её так.
Деву Марию православные именуют и владычицей. Владыкой зовётся Господь (Исх. 15,17; Иуд. 1,4; Откр. 6,10), но владыками не грех называть и людей. Сам Бог называл владыкой Соломона (3Цар. 11,34), Езекию (4Цар. 20,5) и др. Если они могли именоваться владыками, то Богородица во много раз достойнее называться так.
“Честнейшая Херувим и Славнейшая без сравнения Серафим” - воспевают православные христиане. Разумно ли? Рассудим: близок был к Богу пророк и вождь Израиля Моисей ибо служил посредником в том смысле, что передавал людям повеления Иеговы, “предсказывая о назначенной нам благодати” (1Пет. 1,10), Апостолы, ещё теснее пребывая в Господе, подъяли высокое служение Евангелия, говоря об этом как о Благой Вести. Но то, что обетовал Господь через Моисея (Втор. 18,15-18), то, о чём предсказывали пророки (Ис. 7,14) и то, о чём благовествовали апостолы (1Тим. 3,16), тайнообразно и непостижимо совершилось в её утробе. Великая благочестия тайна - Бог явился во плоти (1Тим. 3,16) “от Духа Святого и Марии Девы”. Бог преклонил небеса. И именно в утробе пречистой Девы благоволил соединить всё небесное и земное (Еф. 1,10). Этим своим служением Богородица вошла в более тесное единение с Богом нежели пророческий, апостольский или даже ангельский лик.
Православная Церковь также именует её “пресвятой”. Если принять значение слова "святой" как отделенный, избранный, то термин "пресвятая" будет означать "особо избранная" (уже из среды святых т.е. избранных). А если понимать "святой" как освященный благодатию Божией, то нетрудно признать, что Мария, безусловно, более других была освящена для воплощения Господа и за собственную добродетельную жизнь. Следовательно, называя Богородицу "пресвятой", мы не ставим её выше Бога, Который назван Святым (Откр. 3,7) и не "приписываем ей Божеские атрибуты",[1] а лишь подчёркиваем высокую степень её духовного совершенства.
Также и преблагословенною её называем мы без преувеличения. Ветхозаветная религия жила обетованием о Мессии. Посему Израиль – благословен (Чис. 22,12). Каждая семья в Израиле рождая младенца считалась благословенной от Бога, как бы этим давая Мессии родиться в ней. Мария не только принадлежала к роду благословенных, но и родила Самого Благословенного (Лк. 1,68). На ней исполнились все благословения и ожидания благословенного народа.
Со дня грехопадения Господь готовил человечество к Своему пришествию. Для этого потребовались тысячи лет падений и вразумлений. Спасителю не просто необходимо было удобное время для проповеди. Господь не может, спасая человечество, погубить при этом хотя бы одну душу. А именно эта опасность была при воплощении. Душа Девы должна была быть кристально чистой, невосприимчивой к горделивым помыслам. Она должна была, имея душу святую, не видеть в себе и единой добродетели, чтобы услышав от Ангела: Ты обрела благодать у Бога: и вот, зачнёшь во чреве, и родишь Сына, и наречёшь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки и царству Его не будет конца... рождаемое Святое наречётся Сыном Божиим (Лк. 1,30-37), - всецело поверить сему, но не возыметь мнения о себе. Затем, будучи Матерью Иисуса Христа, не допустить губительной гордости, при виде Его славы при жизни и ещё большей славы Его Церкви со дня пятидесятницы. Такое возможно только для души превзошедшей весь ветхозаветный духовный опыт.
Посему Церковь и называет её – “пренепорочная”. Вспомним: кто считался непорочным в Ветхом Завете? Судить об этом нужно по лучшим людям того периода. Например, Иов, которого даже ап. Иаков ставит в пример христианам (Иак. 5,11), будучи непорочен, желал судиться с Богом: пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность! (Иов. 31,6). Давид, которого ап. Павел перечисляет в числе достохвальных (Евр. 11,33), воспевал: Рассуди меня, Господи, ибо я ходил в моей непорочности, и, надеясь на Господа, не поколеблюсь... Искуси меня, Господи, и испытай меня... и я ходил в Твоей истине... А я хожу в моей непорочности; избавь меня, и помилуй меня. Моя нога стоит на прямом пути (Пс. 25). И все прочие праведники, будучи непорочными пред Богом, были готовы и признать это.
Посмотрим, как Мария ощущала себя перед Богом: она была чиста и непорочна настолько, что и не подозревала о себе никакого достоинства. Величайшее смирение Девы Марии отчасти было явлено в благовестии. Она, услышав заслуженную похвалу: Радуйся, Благодатная! Господь с Тобой; благословенна Ты между женами... смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие? (Лк. 1,28-29). Не явлением ангела смущена Мария, а похвалами от него. Она не находила в себе ничего за что бы её мог кто-либо хвалить, тем более Ангел Божий. По православному преданию, “Родившись от праведных родителей, Богоматерь проводила и сама жизнь самую праведную. Чистота и смирение были её главнейшими добродетелями. – Она занималась непрестанно богомыслием, молитвою, чтением и изучением Священного Писания”.[2] Она знала, что сами эти похвалы не была так уж уникальны. В Писании Ветхого Завета сказано: Благословенна между женами Иаиль! за то, что убила полководца Сисару колом и молотом (Суд. 5,24). Благословенна ты от Господа! – сказал Вооз Руфи, хваля её за то, что она не пошла искать молодых мужей, а пришла на ночлег к нему (Руф. 3,10). Но непорочность пречистой Девы была такой, что она не находила в себе ничего достойного и этих похвал. Для сравнения заглянем внутрь себя. Стоит нам чуть-чуть потрудиться и нас не удивить тем, что нас за это хвалят!
Не так вела Себя Пресвятая Дева. Когда архангел возвестил ей, что Она станет Матерью Богочеловека, Мария не возгордилась, не подумала, что избрана на такое великое дело за особые заслуги и качества характера. И после не похвалилась Иосифу о посещении великого Архангела, возложив упование на Бога. Мария не подвергла слова Архангела сомнению, как это сделал Захария (Лк. 1,18), хотя благовествуемое Гавриилом было гораздо чуднее прежнего благовествования Захарии. Она не стала отказываться от невозможного для человека избрания быть Матерью Бога, а только сказала: Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему (Лк. 1,38).
Слава Богородицы в православии не зависит от её родственных связей со Спасителем. Мы не славим её в силу светской логики (славят царя - необходимо и родственников его почтить). Её величие всецело опирается на духовное единство с Богом Словом. Некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же ответил говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои?
И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот Матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и Матерь (Мф. 12,48-50). Даже баптисты признают, что “Почтение к Марии, Матери Иисуса, должно быть безусловно большим, чем ко многим другим людям”.[3] Она была духовно родной своему Сыну. И в день Святой пятидесятницы неслучайно оказалась она с учениками (Деян. 1,14).
Пресвятая Богородица Духом Святым прорекла о себе: Отныне будут ублажать Меня все роды, что сотворил мне величие Сильный (Лк. 1,48-49). Итак, если Бог сотворил ей такое величие, не подобает ли и нам возвеличивать Деву Марию? В смирении и кротости Марии из Назарета явилось величие Богоматери. И если сказано, что она будет ублажаема, то верующий Писанию будет не просто “уважать” или “чтить память” Преблагословенной Марии. Мы научены Словом Божиим и Духом Святым ублажать, т.е. прославлять в молитвах Пресвятую Деву. О Соломоне сказано: все народы ублажат его (Пс. 71,17), а о Богородице: будут ублажать… все роды (Лк. 1,48). Соломон воспринял это в земной жизни, Богородица – по отшествии. Конечно, мы не говорим о равном прославлении Христа и Его Матери, но смысл слова “ублажать” от этого не меняется. Поэтому не стоит коверкать фразеологию, доказывая, что Богородица имела в виду, что её будут уважать, любить, помнить, ценить и т.п.
То, что пишут протестанты о Марии, в лучшем случае односторонне и критикует не православное, а католическое богословие. Но иногда в ходе этого противостояния опускается и до противоестественных выводов, которые несовместимы ни с христианской этикой, ни с богословием.
Схема протестантского протеста прозаичнее, чем кажется, и радикальнее, чем требуется. Католики возвеличили Божию Матерь до нереальных пределов, приписав её матери даже непорочное зачатие. В ответ на это - другая крайность: протестанты пытаются всеми правдами и неправдами унизить величие достоинства и святости Пречистой Девы.
Не обходится и без внутреннего противоречия: “О жизни Девы Марии после вознесения Иисуса Христа на небо Священное Писание ничего не говорит, и было бы неправильно строить какие бы то ни было догадки... Священное Писание запрещает нам “мудрствовать сверх того, что написано (1Кор. 4,6)",[4] – полагают баптисты и тем перечеркивает немалую часть собственных рассуждений и аргументов. Ведь, исходя из таких соображений, совершенно невозможно изображать исторический путь “поклонения Божией Матери” и рассказывать о перестройке языческого Пантеона в Риме в христианский храм, как это делает П.И. Рогозин, представляя это краеугольным камнем в отношении почитания Богоматери. Ведь Священное Писание об этом также “ничего не говорит”. Откуда баптисты черпают сведения о том, что “память о Ней с первых веков христианства высоко чтилась”,[5] тогда как “исторические свидетельства показывают завесу молчания вокруг культа Марии первых четырёх веков”?[6]
Предвзятая, реакционная мысль (а не богословие) привела баптистов к утверждению, что та, что воспевала: Величит душа моя Господа и возрадовался дух мой о Боге Спасителе моём (Лк. 1,47) до Его воскресения не только не веровала во Христа, но была “настроена даже враждебно”,[7] что никак не согласуется ни с Писанием, ни с Преданием, ни со здравым смыслом.
Заносчивость баптистов понятна, если сопоставлять их позицию с католической, и непонятной становится тогда, когда те же реплики и аргументы противопоставляются Православию. Например: “родив Его (Христа), – пишет П.И. Рогозин, - Мария не принимала на себя никакой другой роли”. Думаю, такое определение приложимо только к кукушке. От “роли” матери Мария не отказывалась, как и Иисус от “роли” сына.
И роль ходатаицы не была ей чужда; вспомним, как от бед избавила Богородица распорядителя пира и жениха. И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них. Иисус говорит ей: что Мне и Тебе, Жено? ещё не пришёл час Мой. Матерь Его сказала служителям: что скажет Он вам, то сделайте (Ин. 2,3-5). Протестанты обычно делают акцент на ответе Христа, подчёркивая, что Он, якобы, игнорирует просьбу Своей Матери. Однако всё обстоит наоборот. Даже то обстоятельство, что час Его не пришел, не дало повода Спасителю отказать Матери в её просьбе. И поныне ходатайствует Матерь Господа, моля Сына своего о нас. Потому что смерть её не смерть, а приобретение (Флп. 1,21). Её сочетание со Христом после успения никак не умаляет её любовь к нам, а скорее наоборот, дает ей большее дерзновение пред Богом.
В.И. Петренко утверждает, что “культ Девы Марии, или культ Богородицы, занимает центральное место в православной практике, а также во всём деле спасения”.[8] Чтобы согласиться с таким утверждением, надо быть протестантом. В рамках православного сознания это заключение и непонятно и неприемлемо. “Ничто так не может доставить спасения, как постоянное обращение к Богу... Это стена несокрушимая, безопасность невозмутимая, крепость непобедимая, поэтому, хотя бы обстоятельства угрожали смертью, опасностью, совершенною погибелью, не переставай надеяться на Бога и ожидать от Него спасения, потому что для Него всё легко и удобно, и из безвыходных обстоятельств Он может доставить выход”, - говорит Иоанн Златоуст.[9] Православные не менее баптистов убеждены в том, что кроме Христа распятого нет ни в ком ином спасения, ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись (Деян. 4,11-12).
“Позиция и роль, которые придаёт Марии православная екклезиологическая традиция, предполагает, что она исполняет функции Христа и Святого Духа”,[10] - полагает В.И. Петренко. “Тот факт, что Мария занимает центральное место в православной христианской вере, конечно же, является явным преувеличением и искажением той роли, которая была отведена Марии в Божественном плане спасения. Центром христианской веры является Троица”.[11]
Православное богословие никогда не приписывало никому Божеских функций, кроме единого Бога. Разве молиться с нами Богу – это функция Христа и Святого Духа? В таком случае эта функция в “православной екклезиологической традиции” распространяется на всех христиан.
Очевидно, “явным преувеличением” является мысль протестантов, “что Мария занимает центральное место в христианской православной вере”. Мы также не разделяем католического воззрения, будто “Матерь Божия воссела по левую сторону Бога Отца”.[12] Почти в любом православном храме вверху иконостаса изображается так называемый “деисусный чин”. Это ряд икон, в центре которого изображён Христос. По правую и по левую стороны от Него, стоя в молящейся позе, изображены Богоматерь и другие святые. Это наглядно и недвусмысленно даёт представление о том Кто занимает центральное место в православной вере.[13]
П.И. Рогозин считает, что “традиция причислять Деву Марию к Божественной Троице наблюдается и среди зарубежных русских богословов”.[14] Православие - это не набор богословских мнений. Есть голос Церкви, который и выражает в точности православную позицию по всем догматическим вопросам. Действительно, такая мысль была высказана (как частное богословское мнение) видным зарубежным православным богословом протоиереем Сергием Булгаковым. Но православное зарубежное богословие в лице его крупнейших представителей: святителя Иоанна Максимовича, архиепископа Серафима Соболева, Владимира Лосского и других решительно осудило эту еретическую мысль, которая, кстати, и не претендовала на догматическую ценность. В своем заблуждении С. Булгаков возвел Богоматерь до Богочеловека, говоря, что Мария со вселением Святого Духа “приобрела двуединую жизнь, человеческую и Божескую, т.е. совершенно обожается, почему в Своём ипостасном бытии является живым тварным откровением Духа Святого”.[15] “Есть совершенное явление третьей ипостаси”.[16] “Тварь, но уже и не тварь”.[17] “Человеческое естество Богоматери в небе вместе с Богочеловеком Иисусом вкупе являют полный образ человека”.[18] Эти идеи, родившись в зарубежной Церкви у С. Булгакова, там же и были осуждены. В среде Р.П.Ц. такое богословское воззрение никем не разделялось.
“Кроме того, - продолжает В.И. Петренко, - у кого-то может возникнуть вопрос о том, до какой степени название “Царица Небесная” оправдывается истинной экзегезой и принципами герменевтики, которые, если их приложить к вопросу о Марии, создают лингвистические и богословские проблемы, поскольку получается, что Мария становится практически на один уровень со Христом”.[19] Но, все эти лингвистические и богословские проблемы возникают у баптистов вовсе не по причине истинной экзегезы и принципов герменевтики. Причина в другом: нежелание понять простую вещь: наше отношение к Божией Матери – благоговейная любовь. И наши молитвы к ней – излияние любви и признательности, а не богословские трактаты или экзегетические исследования. Для внешнего испытующего ока непонятны бывают самые простые слова и чувства зримые для очей любящих. “Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве тебе, Пречистая...” - воспевают православные. Нам возражают: “Это заявление выглядит кощунством по отношению к жертве Иисуса Христа и практически перечёркивает её значение”.[20] Но разве отрицается от Христа мать-христианка, когда поёт над колыбелью малыша: “ты мой единственный, ты только мой...”?! И разумно ли брать на экзегетическую экспертизу любовные признания? Отрекался ли пророк Давид от Бога, поя: К святым Твоим, которые на земле, и к дивным Твоим - к ним всё желание моё (Пс. 15,3)? Не нужно так цинично отцеживать выражения благодарности и умиления, ища в них чёткую субординацию. В благодарении и хвале всегда есть некоторая степень преувеличения и она непредосудительна (см. Гал. 4,14-15). Этично ли, подслушав любовные шептания баптиста своей избраннице, сделать ему на собрании выговор за некорректные выражения. Мол, надо было обязательно упомянуть, что она, конечно, радость его, - но после радости познания Христа, свет очей его, - но после непостижимого Света Троицы и т.п.?
Самые светлые, самые превознесённые слова к Божией Матери обращали к ней святые и преподобные, богословы и святители, слагавшие Символ веры. Её молитвами не пренебрегали те, о которых невозможно предполагать, что они чего-то не понимали в экзегезе или были не возрождены в духовной жизни. Православные достаточно благоразумны, чтобы не цензурировать молитвенные воздыхания баптистских собраний, так же должны бы поступать и баптистские магистры богословия. Всему своё место.
Теперь постараемся разобраться в недоумении, которое протестанты высказывают об именовании Матери Иисуса – Богородицей. Зная, что баптисты не разделяют ереси Нестория (деление Христа на Бога и человека и как следствие этой предпосылки - отказ называть Деву Марию - Богородицей), православным трудно понять их позицию.
Баптисты часто пускаются в букварные объяснения о том, что “у Бога нет и не может быть матери. В древних преданиях термин “Богородица” к Деве Марии применяется только как благочестивая метафора. Мария была матерью только человеческого естества, в которое воплотился Христос, но от неё Он не родился как Сын Божий и как Бог”.[21] От чтения подобных рассуждений у православных возникает ответное недоумение: неужели баптисты всерьёз думают, что православные настолько глупы, что верят, в то, что до Марии второй Ипостаси в Троице не было, и что она дала начало Его Божеству?
Здесь налицо смешение двух взглядов на один и тот же тезис – “Мария не родила Бога”. Он и верен и неверен, в зависимости от того, что именно им отрицается.
Если он отрицает происхождение Божественной Ипостаси или Её Божественной природы от Марии, то этот тезис верен. (Но, этого никто не утверждает).
Если же полнота Родившегося редуцируется до одного естества человеческого, то с этим нельзя согласиться, оставаясь христианином.
Всё зависит от качества вопроса: “что рождено?” или “Кто рождён?”.
Рождая человека, невозможно родить что-то, не родив кого-то. И если мы неверно спросим: что родила Мария? Ответом будет – плоть младенца. Но правилен вопрос: кого она родила? Ответ однозначен – Того, Кто сотворил небо и землю!
Если Мария родила не Бога во плоти, а лишь плоть[22] и “была матерью только человеческого естества”, то как назвать Родившегося? Плоть? Естество? Или Бог воплощенный? Если родилось только человеческое естество ("Дева Мария была Матерью…Его человеческого естества, а не Матерью Христа, Сына Божия"),[23] нечто безликое, то, как же рождаемое Святое наречётся Сыном Божиим (Лк. 1,35; Ис. 7,14)?
Пресвятая Дева родила Того, Кто, будучи истинным Богом, в самое мгновение зачатия в утробе её воспринял в единство Своей ипостаси естество человека, так, что и в воплощении от неё был, и по воплощении неизменно остаётся единым Богочеловеческим Лицом. Ибо в Нём обитает вся полнота Божества телесно (Кол. 2, 9). Мария родила Господа Иисуса не по Божеству Его, а по человечеству, которое, однако ж, с самой минуты Его воплощения стало нераздельно ипостасно соединено в Нем с Его Божеством. Человеческое естество с самой минуты Его воплощения было обожено Им. “Само Слово стало плотью, зачат от Девы, и изшёл из неё Бог с воспринятым естеством человеческим, которое при самом приведении его в бытие, обожено было Словом так, что три обстоятельства: восприятие, зачатие и обожение естества Словом совершились в одно время. Потому Святая Дева почитается и именуется Богородицею не только из-за естества Слова, но и из-за обожения человеческого естества".[24]
Архиепископ Макарий поясняет: “Обожено не в том смысле, будто человечество во Христе превратилось в Божество, потеряло свою ограниченность и получило вместо свойств человеческих свойства Божеские, а в том, что, быв воспринято Сыном Божиим в единство Его ипостаси, оно приобщилось Божеству Его, стало едино с Богом-Словом, и чрез это приобщение Божеству возвысилось в своих совершенствах до самой высшей возможности для человечества степени, не переставая, однако ж, быть человечеством”.[25] Человеческое естество сделалось собственным Божескому Лицу. Как можно исповедывать нераздельность естества Богочеловека, утверждая, что Мария родила лишь отдельную от Бога часть - человеческую?!
Признавая Марию Матерью Иисуса, баптисты рассуждают так, словно в рождающегося Иисуса они не включают Личности Бога Слова, а видят в Нём лишь плоть. Позиция эта, несомненно, удобна для отрицания именования Марии “Богородицей”, но невозможна с точки зрения христологии. Получается, что Мария родила некоего зомби или гуманоида или иное безликое, но телесное “нечто”. Одним словом, - естество. Но ведь даже рождение простого человека не сводится к рождению естества, а подразумевает и рождение личности.
Как только оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святого (Мф. 1,18), когда ещё носила во утробе своей предвечного Младенца, Елисавета по внушению Духа Святого нарекла преблагословенную Деву Матерью Господа (Лк. 1,43), т.е. матерью Бога.[26]
Отчего взыгрался младенец во чреве Елисаветы (Лк. 1,41)? Не о Господе ли своём возрадовался предтеча? Если Мария носила в себе “только плоть человеческую”,[27] то становится непонятной реакция младенца и слова Елисаветы. Рассуждая по этому поводу, Св. Афанасий Великий прямо называет Марию Богородицей: “Иоанн, ещё носимый во чреве Матери, взыграл радостно на приветственный глас Богородицы Марии”.[28]
Не просто богоизбранного младенца носила в себе Мария. Во утробе смиренной Девы из Назарета совершилась великая благочестия тайна: Бог явился во плоти (1Тим. 3,16). Таким образом, Св. Писание прямо указывает на то, что Мария родила не “только плоть человеческую”, а истинного Бога (1Ин. 5,20) во плоти. А посему Она воистину есть Богородица.
Так же мыслили и те, которые обличили и анафематствовали ересь Нестория о разделении Христа на ипостаси: “Посему исповедуем, что Господь наш Иисус Христос, Сын Божий Единородный, есть совершенный Бог и совершенный человек с разумной душой и телом. Рожденный по Божеству от Отца прежде веков, в последние же дни Он же Самый, рожденный по человечеству от Марии Девы, нас ради и нашего ради спасения. Единосущный Отцу по Божеству и Он же Самый единосущный нам по человечеству. Ибо произошло единение двух природ… Сообразно с этой мыслью о неслиянном единении (природы) мы исповедуем Св. Деву - Богородицей, и это потому, что воплотился и вочеловечился Бог-Слово и от её зачатия соединил с Собою воспринятый от неё храм”.[29] Игнатий Богоносец: “Бог наш Иисус Христос был во чреве Марии по усмотрению Божию”.[30] Ириней Лионский: “Для того, чтобы возглавить в Себе Адама, Бог Слово Сам родился от девственной Марии, и по истине воспринял на Себя такое рождение, какое нужно было для восстановления Адама”.[31]
“Иисус” - имя земное, в переводе на русский язык означает “Спаситель”. “Христос” - имя Божие, означающее “Помазанник”.[32] Неразумному такое разделение имени второй Ипостаси на земное и небесное покажется разумным и наоборот. Имя Христа - помазанника принадлежит не одному лишь Еммануилу, родившемуся от Девы, но и людям, получившим помазание от Святого Духа (см. Пс. 104,15; 1Цар. 10,10; 16,13), и вообще всем христианам (1Ин. 2,20-27; Деян. 10,44-46. и др.). Богородицу, пожалуй, допустимо назвать Иисусородицей (Матерью Иисуса), но при условии православного понимания этих именований. Кто исповедует Иисуса Назарянина Сыном Божиим, для того и Матерь Иисуса есть Матерь Божия. Для кого “Спаситель” (Иисус) есть не только человек, но Богочеловек, тот не станет вторить Несторию, понимая, что только разделяющий Христа на Бога и человека (или, как Рогозин, на Иисуса и Христа), не именует Деву Марию Богородицей. Если Младенец, рожденный от Девы, не более, чем человек, если это не Тот, Кого мы называем Богом, то к кому (Иисусу или Христу?) отнесем слова Исаии: Младенец родился нам - Сын дан нам … имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности (Ис. 9,6; 7,16). Если всё это сказано о Божестве Сына, то как же предвечный Бог-Слово назван Младенцем?
Исторические справки: в самой древней литургии св. апостола Иакова (брата Господня) говорится: “Особенно же творим память о святой и славной Приснодеве, блаженной Богородице. Помяни её, Господи Боже, и по её чистым и святым молитвам пощади и помилуй нас”.[33] То же встречается и в литургиях, известных под именами св. ап. Петра и евангелиста Марка. И в более поздних: Василия Великого и Иоанна Златоустого.
С первых веков и до наших дней Церковь Божия исповедывала Деву Марию Богородицей. Историк Сократ, живший в V веке, писал об Оригене: “Ориген в первом томе толкований на послание апостола Павла к римлянам входил в изъяснение того, почему Святая Дева именуется Богородицею, и написал о том пространное толкование”.[34]
Св. Александр - епископ Александрийский, живший на рубеже III и IV веков, писал: “Господь наш Иисус Христос, воспринявший истинно, а не призрачно, тело от Богородицы Марии...”.[35]
Афанасий Великий, которого баптисты признают “столпом Церкви IV века”,[36] пишет: “Цель и свойство Св. Писания состоят в том, чтобы научить нас двум истинам о Спасителе, что Он от века был и есть Бог Сын, будучи Словом, Сиянием и Премудростью Отца, и что Он в последние дни (Евр. 1,1), ради нас восприняв плоть от Девы Богородицы Марии, соделался человеком”.[37] “Приклони ухо Твое, о Мария, к молениям нашим и не забудь людей Твоих... моли о нас, о госпоже Владычице и Матерь Бога Вышнего”.[38]
Григорий Богослов: “Если кто не признаёт Марию Богородицею, то он отлучён от Божества”.[39]
Св. Григорий Нисский, обличая христиан, отступивших от Церкви, в ряду прочих риторических вопросов назвал и такие: “...или мы возвещаем другого Иисуса? ... или дерзает кто-либо из нас святую Деву Богородицу называть человекородицею, как некоторые из них называют её с потерею всякого благоговения”.[40]
В V веке по материалу III Вселенского Собора блаженный Федорит писал: “Первой степенью нововведений Нестория было мнение, будто Святую Деву, от которой заимствовал плоть и родился по плоти Бог Слово, не должно признавать Богородицею, а только Христородицею, тогда как древние и древнейшие провозвестники истинной веры по преданию апостольскому, учили именовать и исповедывать Матерь Божию Богородицею”[41].
Еще более близкий Несторию человек - епископ Антиохийский Иоанн[42] в дружественном письме к нему, убеждая его прекратить начатое прение касательно имени Богородицы, скорее напоминал, чем уверял, что “имя это никто из церковных учителей не отвергал. Напротив, многие, и притом достоуважаемые, пользовались им, а те, которые не пользовались им, не укоряли пользовавшихся... если по причине сего рождения (Гал. 4,4) именуется у отцов Дева Богородицею, как и действительно именуется, то не вижу никакой надобности входить в споры и нарушать мир Церкви. Мы не подвергаемся никакой опасности, когда говорим и мудрствуем так, как издревле говорили и мудрствовали в Церкви Божией богомудрые учители”.[43]
Всё же, если баптисты убеждены в том, что “ученики апостолов очень скоро уклонились от доверенного им учения”,[44] и в древней Церкви со II века не стало правды, то почему бы не послушать Савонаролу, которого, например тот же Рогозин считает “великим проповедником правды”? “Я предстал пред славной Девой и Матерью Божией, прося её, чтобы Она соблаговолила для преумножения радости этого дня, быть нашей ходатаицей пред Святой Троицей”.[45]
Предположение о том, что у Богородицы по рождении Сына Божия (и она это знала см. Лк. 1,35), рождались и другие дети, православным кажется кощунственным или, по крайней мере, невежественным. В Священном Писании братьями часто называются и просто родственники. Например, Авраам и Лот названы братьями (см. Быт.13,8. греческий текст), тогда как на самом деле Лот был сыном брата Авраамова, Аррана (Быт. 11,27;31; 12,5), т.е. Лот был племянником Аврааму. Названы братьями Иаков и Лаван, тогда как Иаков был сыном сестры Лавановой, Ревекки (Быт. 28 и 29 главы). В том же смысле следует понимать и наименование братьев Господних, как близких родственников, а не братьев единоутробных. Вероятно, это были дети Марии, называемой Клеоповой.
“Христос поручая Матерь свою ученику, говорит: се сын твой (Ин. 19,26). О, какою великою честию Он почтил Своего ученика!” - замечает Иоанн Златоуст.[46] Если бы действительно у Христа было ещё четверо родных братьев, Он не стал бы препоручать Свою Матерь апостолу Иоанну, говоря: Се сын твой... се Матерь твоя (Ин. 19,26-27). Такое препоручение Матери чужому (по кровной линии) для неё человеку противоречило ветхозаветному закону и было бы оскорбительно по отношению к оставшимся братьям Христа. Тем более, что мать апостола Иоанна Саломия стояла тут же у креста (Мк. 15,40). Братья вполне могли содержать Богородицу. Да и братья Господни не называли себя братьями, но рабами Иисуса Христа (Иуд. 1; Иак. 1,1). И Божия Матерь нигде не названа матерью Иакова, Иосии, Иуды и Симона, а только матерью Иисуса Христа.
Итак, братьями Иисуса Христа в Писании называются: Иаков, Иосия, Симон, Иуда. У креста стояли три Марии: Матерь Его, сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина (Ин. 19,25). Матфей и Марк повествуя о том же, называют Марию, которую Иоанн называет Клеоповой, матерью Иакова и Иосии (Мф. 27,56; Мк. 15,40). Лука – матерью Иакова (24,10). Следовательно, Иаков и Иосия – дети Марии Клеоповой. И так как Симон и Иуда называются братьями Христа наряду с ними, то и они являются её детьми.
Подумать только! Мария, родившая Отца вечности (Ис. 9,6) и таким образом послужившая величайшему таинству, тут же пожелала иметь детей, тогда как другие жены, желавшие посвятить себя Богу, умели воздерживаться от всего (Лк. 2,37). И это предположение баптистам кажется естественным!?
То, что до рождества Господа Мария пребывала Девой - бесспорно. Но протестантов смущает слово “первенец”, прилагаемое ко Христу. И не знал её, как наконец, Она родила Сына своего первенца (Мф. 1,25). Первенца! Значит, за Ним последовали другие? Если отложить все возмущения, связанные с неестественностью этого предположения, то остаётся пояснить, что в этом стихе лишь утверждается чистота Марии до рождества. Из этих слов вовсе не следует логических выводов о супружеском сожительстве её с Иосифом в дальнейшем. “Оба евангелиста с очевидною, особенною целью указывают на то, что Богочеловек был Первенец. Иудеи, которым обетован был Мессия, по этой причине особенно уважали чадородие, а неплодство женщины презирали. По этой же причине они особенно уважали первенца между чадами, так как один из первенцев, по мнению их, долженствовал быть ожидаемым Мессиею. Вот тот вожделенный и преславный Первенец, говорят евангелисты”.[47]
Слова “как наконец” в греческом оригинале применяются тем же оборотом, как и в Быт. 8,7;14; Пс. 89,2; 109,1; Мф. 28,20; 5,26; и т.д. Перевод Кирилла и Мефодия здесь оказался точнее: “дондеже”, что равно “доколе”. Именование “первенец” в Священном Писании не всегда означает того, после которого рождались последующие дети. Иногда оно употребляется для того, чтобы обозначить того, прежде которого никто не рождался. Например, не все израильские семьи были многодетны, но всем сказано: освяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми (Исх. 13,2; 4,22), тогда как неизвестно было, будут ли другие дети после него у родителей или нет!
В словах пророка Иезекииля о восточных вратах храма православные видят прообраз приснодевства Богоматери. Ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены (Иез. 44,2) Она пребыла “затворенной”, т.е. в чистом девстве не только до рождества, но и после того, как Господь Бог Израилев вошел ею в мир. Только Он один избрал её, в которой воплотился. Она - тот священнейший сосуд, который кощунственно было бы использовать для мирских целей (т.е. обычного деторождения ср. Дан. 5,2;30).
Еще яснее это выражается в ответе самой Девы Марии благовестнику: как будет это, когда Я мужа не знаю? (Лк. 1,34). Надо ли напоминать, что этот вопрос Пресвятая Дева задала Ангелу в то время, когда уже была обручена Иосифу? (Лк. 1,27). Её реакция указывает на то, что она и не предполагала возможности зачатия от кого бы то ни было, а значит - дала обет Богу сохранить девство свое навсегда. И если бы не для того только была Мария обручена Иосифу, чтобы он оставался стражем её девства, то, после их обручения она, как и любая другая, должна была расстаться с мыслью о девственной жизни. Как могла сказать: Я мужа не знаю та, которая, якобы, не сомневалась в том, что вскоре станет женою Иосифа? Но т.к., несомненно, Мария дала пред Богом обет всегдашнего девства, то быть не может, чтобы она не сохранила своего обета навсегда, особенно же после того, как удостоилась соделаться Матерью Господа.
Предположение, что Мария и Иосиф просто к тому времени не успели сочетаться (Мф. 1,18), неверно. Опять вернёмся к словам Богородицы. Она не говорит: “Я ещё не познала...” или просто “не знала” мужа своего. Её удивлённый вопрос вызван тем, что для неё зачатие в принципе невозможно. Немыслимо не только сейчас, но и в дальнейшем. Представьте ситуацию: вы встречаете молодоженов, которые по каким-либо причинам к моменту вашей встречи ещё не успели разделить ложе. И вот, вы говорите жене: “Зачнёшь и родишь сына, назовёшь - Димой!”. Скажите: логично ли будет удивление жены: “Как будет это, когда я мужа не знаю?” Скорее, такой ответ вызовет удивление самого вопрошающего!
Августин, творения которого в XVI веке вдохновили основоположников реформации, писал: “Девство Марии тем многоценнее и приятнее, что Она посвятила его Богу ещё прежде, нежели Он зачался. Это показывают её слова Ангелу-благовестнику: как будет это, когда Я мужа не знаю? Поистине, она не сказала бы сего, если бы ещё прежде не дала Богу обета пребыть девою. Но т.к. это было не согласно с нравами израильтян, то Она обручилась мужу праведному, который не только не нарушил сам того, что Она уже посвятила Богу, но и охранял бы её от других”.[48] Св. Амвросий Медиоланский: “Невозможно, чтобы Сын Божий избрал для Себя Матерью ту, которая, родив Его, восхотела потом нарушить свое девство”.[49] Иоанн Златоуст также исповедывал приснодевство Богородицы: “Девственная утроба Девы и после рождения осталась невредимой... Дева и после рождения осталась Девою и рождением не нарушила девства... (Христос) вышел из утробы, и утроба осталась девственной, потому что Тот, Кто без семени устроил Себе в Деве одушевленный храм, Сам и сохранил, как Бог, утробу целою. Дела Божественные не подлежат природе вещей, но повинуются повелению Бога Слова”.[50] “В Адаме не потерпело вреда соотношение членов после того, как взято было ребро, ни печать девственности не нарушилась после того, как вышел Младенец”.[51]
Учитывая всё вышесказанное, думается, уже не так фантастично будет для протестантов древнее предание Церкви о том, что Иосифу-обручнику было ко времени обручения около восьмидесяти лет. Этим же обстоятельством объясняется и его исчезновение со страниц Евангелия с момента семейного посещения Иерусалимского храма в отроческие годы Иисуса (в то время как о Марии и братьях упоминается до дня пятидесятницы (Деян. 1,14) и позже).
Учение Римской Церкви о непорочном зачатии Девы Марии, объявленное папой Пием IX в 1854 г. догматом, настолько далеко от Православия, насколько далека всякая ложь от истины. Архиепископ Иоанн (Максимович), будучи ещё иеромонахом, писал: “Римская церковь в своём стремлении возвысить Пресвятую Деву идет по пути полного обожествления её. И если уже сейчас её (римской церкви) авторитеты называют Марию дополнением Святой Троицы, то скоро можно будет дождаться, что Деву будут почитать как Бога”.[52]
Прославляя непорочность Девы Марии и её мужественное перенесение скорбей во время земной жизни, отцы Церкви, однако, отвергают мысль о том, что Она является посредницей между Богом и людьми в смысле совместного искупления ею человеческого рода. Это учение, по-видимому, имеющее целью возвысить Богоматерь, в действительности же совершенно упраздняет всю её добродетель. Ведь если Мария ещё во чреве матери была благодатью Божией сохранена от всякой нечистоты, потом той же благодатью сохранена от греха и после рождения, то в чём её заслуга? Если она была поставлена в невозможность согрешить и потому не согрешила, то за что же “сотворил ей величие Сильный”? (Лк. 1,48). В том-то и проявилась праведность и святость Девы Марии, что она, будучи по природе не выше других, более всех возлюбила Бога и предалась Ему. Чистотою своею возвысилась и гармонией своих усилий и благодати Господней достигла великой степени совершенства насколько это возможно человеку и тем удостоилась стать особым сосудом Божиим.
Учение католиков об изначальной безгрешности Девы Марии отрицает её победу над соблазнами и искушениями. Из победительницы, заслуженной быть увенчанной венцами славы, делает её слепым орудием Божьего промысла. Как говорит архиепископ Иоанн: “не возвышение и большую славу, а унижение её представляет тот “подарок”, который поднес Ей папа Пий IX и все остальные, думающие, что могут прославить Богоматерь отысканием новых истин”.[53] Таким образом, подводим итог: не стоит (то ли по неведению, то ли намеренно) мешать католичество с Православием и затем с усердием и ревностью бороться с этой карикатурой.
“Слово Божие также ничего не говорит нам о том, что по смерти своей Дева Мария была вознесена телесно на небо”,[54] – говорят баптисты. Но, если следовать такой логике, то получится, что в христианской Церкви за всю её 2000-летнию историю не произошло более ни малейшего чуда, кроме описанных в “книге Деяний святых апостолов”. Вряд ли взгляд на Священное Писание как на справочник чудес и сборник предписаний можно назвать богословским. Действительно, “о том, чтобы безжизненные трупы возносились на небо, о таких случаях Св. Писание не говорит”.[55] Но не говорит об этом и православное богословие. Разница в понимании телесного вознесения Богоматери на небо между Православием и католичеством в том, что у католиков - это непререкаемый догмат, а у нас это свободное для верования благочестивое предание.
В заключение опять напомню: тяжбы по догмам и выяснение позиций – полезно и необходимо, но не может дать полного понимания почитания Пресвятой Богородицы в православии. А частичное, так или иначе, будет продолжать рождать вопросы и недоумения. Понимание того, почему мы это делаем отличается от того, чем мы это можем обосновать. Приближение к Божией Матери, как и ко всякому человеку, не может состоять лишь в штудировании учебников богословия и истории. Необходимо личное обращение души к душе или непредвзятое вопрошение Бога о ней. Тогда, с помощью Божией, близок и понятен станет совет старца Никодима: “Когда увидишь икону Пресвятой Богородицы, обрати сердце твое к Ней и возблагодари её за то, что она явилась такою готовою на покорность воле Божией, что родила, вскормила и воспитала Избавителя мира и что в невидимой брани нашей никогда не оскудевает её предстательство и помощь нам”.[56]
[1] Павел Рогозин. “Откуда все это появилось”. Луцк. стр. 13.
[2] Творения святителя Игнатия (Брянчанинова). Т. IV. стр. 406.
[3] С.В.Санников. "Начатки учения". изд. Одесской библейской школы 1991 г., стр. 186.
[4] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 58.
[5] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 13.
[6] В.И. Петренко. Богословие икон. Протестантская точка зрения. Изд. “Библия для всех”. СПб. 2000г. стр. 98.
[7] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 57.
[8] В.И. Петренко. Богословие икон. Протестантская точка зрения. Изд. “Библия для всех”. СПб. 2000г. стр. 98.
[9] Цит. по Сокровищница духовной мудрости. Изд. М. Св-Троицкая Сергиева лавра, 2000г. стр. 68.
[10] В.И. Петренко. Богословие икон. Протестантская точка зрения. Изд. “Библия для всех”. СПб. 2000г. стр. 101.
[11] В.И. Петренко. Богословие икон. Протестантская точка зрения. Изд. “Библия для всех”. СПб. 2000г. стр. 102.
[12] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 13.
[13] Если же вопрос стоит об иконе Божией Матери “Державная”, на которой она действительно изображена восседающей на престоле, то поясним: её престол не примыкает к престолу Бога Отца ни с правой, ни с левой стороны. Поэтому “о поклонении ей как “четвертой ипостаси” (П.И. Рогозин цит. изд. стр. 13) мы не допускаем и мысли. Сидение на престоле есть образ вечного блаженства, который Христос употребил, обещая апостолам небесную славу.
[14] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 56.
[15] Прот.иер. С. Булгаков “Неопалимая купина”, изд. 1927 стр. 154.
[16] Там же, стр. 175.
[17] Там же, стр. 141.
[18] Там же, стр. 141.
[19] В.И. Петренко. Богословие икон. Протестантская точка зрения. Изд. “Библия для всех”. СПб. 2000г. стр. 103.
[20] С.В.Санников. "Начатки учения". изд. Одесской библейской школы 1991 г., стр. 187.
[21] С.В.Санников. "Начатки учения". изд. Одесской библейской школы 1991 г., стр. 186.
[22] Рогозин. Цит.изд.стр. 13.
[23] Тамже.
[24] Иоанн Дамаскин. "Точное изложение православной веры", гл.12. С.-Пб. 1894 г., стр. 151., М. 1998г., стр. 223
[25] Архиеп. Макарий. "Православно-догматическое богословие". Том. II. С-Пб. 1868г. стр. 96.
[26] Сомневающиеся в том, что "Господь" - имя Бога, см. Ис.42,8; Пс82,19; 67,5; Ам.5,8; 9,6. С.В. Санников, однако, считает, что “титул “Богородица не имеет право на существование. Не даром в Священном Писании ни разу Мария не названа Богородицей, Богоматерью и т.д. и даже Иисус в Новом Завете называет её не матерью, а обращается к ней: “Жено” (женщина)”. Цит. Изд. стр. 186. Мне трудно поверить в то, что баптисты учат, что Иисус даже не считал Марию Своей Матерью. Неужели пятая заповедь Его не касалась?
[27] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 13.
[28] Против Ариан. Слово III, п.33; III, 14; lV,32.
[29] “Согласительное исповедание” Собора 433г. Hefele-Leclereq. Histore des Conc. Том II,1. стр. 369. Цитировано и у А.В.Карташева “Вселенские Соборы” М. 1994. стр. 229).
[30] Посл. к Ефесянам,16.
[31] Против ересей, III,21
[32] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 13.
[33] Цит. По православно-догматическре богословие. Д.Б. Макария. СПб. 1857г. том.II. стр. 417. Принадлежит ли эта литургия самому ап. Иакову, не так важно, важно то, что датируется она концом I века.
[34] Сократ. "История Церкви", часть VII, п. 32. Хотя это творение Оригена до нас и не дошло, но мы видим, что "Богородицею" Марию называли и в III веке.
[35] Послание Феодориту 1,4.
[36] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 12.
[37] Афанасий Великий. "Против Ариан", Слово III, 29.
[38] "Слово на Евангелие от Луки", гл. 1.
[39] Послание к Кледон.I в “Творениях святых отцов”, том IV, стр. 197.
[40] Послание к Евстафию и Амвросию. "Творения", том III, стр. 660.
[41] Haerеt Fab IV, с. 12."Творения", том IV, стр. 245. Несмотря на богословские разногласия и даже впоследствии анафематствование Нестория, их личные отношения оставались дружескими. Следовательно, данный труд блаж.Феодорита нельзя упрекнуть в предвзятости или подтасовке.
[42] Епископ Иоанн наиболее болезненно переживал еретическое уклонение своего друга и искренне всячески старался отвратить Нестория от погибельного пути.
[43] Aqud. Harduin.Act. Concil. Том I, часть I, стр. 1329.
[44] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 66.
[45] Проповедь на книгу Иова. У Пасквале Вилари, цит. изд. том II, стр. 250.
[46] Иже во святых отца нашего Иоанна Златоустого архиепископа константинопольского избранные творения. Беседы на Евангелие от Иоанна Богослова. Изд. М. 1993г. Том. II. Беседа LXXXV. стр. 576.
[47] Творения святителя Игнатия. Т.III-IV. стр. 416.
[48] Августин. "О Деве", IV.
[49] Ambros de instit. virgin с. 6.
[50] Иже во святых отца нашего Иоанна Златоустого архиепископа константинопольского избранные творения. Беседы на Евангелие от Иоанна Богослова. Изд. М. 1993г. Том. II. Из творений отнесённых в издании Миня к разряду “Spuria”. Беседа “против еретиков, и о святой Богородице”. стр. 911.
[51] Там же. стр. 912.
[52] Иеромонах Иоанн (Максимович). О догмате "непорочного зачатия" Пресвятой Богородицы. В книге "Папство и его борьба с Православием". М.1993г. стр. 51. Эта же статья есть в книге "Православное почитание Божией Матери" С-Пб. 1992г.
[53] Архиеп. Иоанн (Максимович).Цит. изд. стр. 55.
[54] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 58.
[55] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 58.
[56] Невидимая брань старца Никодима Святогорца. М. изд. 2-е 1892г. стр. 59.
| Реклама: |