Свящ. Вячеслав Рубский. Православие - протестантизм. [Содержание]
ПИСАНИЕ И ПРЕДАНИЕ
"Вы понимаете Предание – как передавание из уст в уста…
а оно было Предание из жизни в жизнь, из дела в дело".
Свт. Феофан Затворник.
Протестантская литература начала ХХ века отрицала Предание в корне, нынешние баптисты (преимущественно русскоязычные), уверяя, что признают неоспоримое богатство святоотеческого наследия, поясняют при этом, что “Всякого рода предания и установления человеческие баптисты проверяют Словом Божиим”.[1] Звучит красиво, но это возможно только внутри Церкви. За её пределами несостоятельность такого суждения обнажается тем, что само Писание, по свидетельству тех же баптистов, часто понимается слишком "по-своему" и, к сожалению, не толкуется всеми однозначно.
Невозможно винить Лютера в его решении. Он не знал Православия, а потому не мог отвергнуть православное Предание Церкви. Католичество все свои нововведения приписывала преданию и само её учение о предании является извращением этого апостольского понятия. Естественно, Лютер, видя церковь гибнущей, а предание ложным, порвал с церковью и её искажённым преданием. Но, Лютер никогда не намеревался полностью отказаться от Предания.[2] Он попытался использовать Писание для того, чтобы избавиться от той части римского предания, которая подверглась порче и была единственно ему известна.
Бог обещал, что ковчег Его не утопят даже все силы адские. Но, к XVI веку западные христиане, глядя на католические отступления убеждались в обратном. Они понимали – ковчег тонет самым очевидным образом. Подметив внешнее сходство западной и восточной церквей, решили, что тонет и вторая. Тогда оставался один выход – взять из католической церкви Библию и плыть на ней как на маленьком плоту. Это и было сделано, ибо не мог Лютер из католицизма выкроить православие.
Важно учитывать, что реформаторы не знали верного учения о Церкви. Западный папизм уничтожил идею Церкви, сведя её к одной личности – римскому папе. Протестантизм сделал следующий, вполне логичный (и правильный исходя из католического понимания Церкви) шаг. Протестанты, возмутившись единовластием (“разве папа – Церковь? Мы все – Церковь!”), по сути, возвели в папы всех желающих. Таким образом, неверное представление католиков о Церкви, даже при правильном антитезисе, отнюдь не привело протестантов к правильному пониманию Церкви.
Мы тоже протестанты! Мы протестуем против католических наслоений уже 1000 лет. Но мы протестуем будучи Церковью, сохраняя всё её богатство. Протестанты протестуют выдворяясь из Церкви, а потому не и имеют возможности сохранить её.
Виновато в этом, конечно же, не Писание, а неверный к нему подход. Человек способен всякий дар Божий превратить себе в погибель, так и этот бесценный дар Господень, может совершенно обесцениться при неправильном отношении к нему. Отсюда возникает огромная важность того, какое место в Церкви занимает её Священное Писание.
Протестанты предлагают принцип “Sola Scriptura”. Ещё раз вспомним, что этот принцип рождён как ответ на католическую заносчивость, следовательно - несамостоятелен. “Sola Scriptura” лишь инструмент для отсечения католицизмов, но для созидания полноты церковной эти “ножницы”, оказалось, послужить не могут. Последние века показали, что этот подход к Писанию не может претендовать даже на то, чтобы являться хранителем или гарантом истинного его толкования. Причин несостоятельности такого светлого призыва много, но мы рассмотрим лишь наиболее значимые и очевидные.
“Sola Scriptura” делает исторический путь Церкви бесплодным по своей сути. У Церкви (исходя из такой концепции) и не было ни малейшего шанса обогатиться, она могла только растратиться, что она и сделала. “Всё, что нужно, есть в Писании”, автоматически означает, что всё, чего нет в Писании, - не нужно. Ненужной становится и сама Церковь как тело Христово.
Принцип “только Писание” выбил почву из под церковных аксиом (т.е. предания). Например, о незыблемости канона. Так, радикалы ХVI века, напрочь отвергнув Предание Церкви, не нашли для себя убедительных библейских оснований и дошли до отрицания Троичности Бога и Божественности Христа, не говоря уже о таинствах. Лютер в своем переводе Нового Завета (1522г) в предисловиях к новозаветным книгам высказал свой взгляд на их достоинство. По его мнению, послания Евреям, Иакова, Иуды и Апокалипсис не являются апостольскими. Впоследствии, ученики Лютера вычеркнули из канона второе соборное послание Петра, второе и третье Иоанна. Лишь к началу XVII века пыл отрицания удалось вернуть в пределы канона.
Отрицание Предания, по мнению Алистера Маграта, “помещало личное суждение отдельного человека, касающееся толкования Писания, выше коллективного суждения христианской Церкви. Такой взгляд открывал дорогу анархии и, как показала история радикальной Реформации, анархия не замедлила проявиться”.[3] Эта анархия в богословии под лозунгом “только Писание” впоследствии породила тысячи течений и сект, строящих свои доктрины “только на Библии”. При этом самым потрясающим парадоксом является то, что при общем для них отрицании Предания Церкви все они оказываются правы во всех своих догматических изысканиях и толковании Священных книг. Правы все, начиная от ортодоксальных Е.Х.Б. и вплоть до “выкидышей протестантизма” - таких как “Свидетели Иеговы”, “Церковь Христа”, и др. (речь не о людях, а о учениях). Правы по отношению друг ко другу, ибо границ в толковании “только Писания” этот принцип не предполагает. Поэтому полемика протестантских конфессий между собой в корне своем безосновательна. Принцип “Sola Scriptura” соблюден ими всеми, а интерпретация это уже не его сфера.
“Sola Scriptura” - это ограда вокруг того, каким материалом надлежит пользоваться. Этот принцип лишь ограждает человека от тех книг, учений, мнений, которые, не будучи вполне богодухновенными могут таить в себе яд “мира сего”. “Sola Scriptura” - ответ на вопрос что толковать, а не как толковать. Ведь, оказалось, что из библейских цитат можно выстроить доктрины совсем далёкие от апостольских. Ибо как и что строить из этих верных библейских тезисов “Sola Scriptura” не определяет и определять не может. Это принцип не позитивный, а негативный: “ничего кроме Писания” - это ещё не ответ на то, что я могу выводить из Писания, а чего не имею права.
Таким образом “Sola Scriptura” защитило Писание от внешних авторитетов, но от невежд и неутверждённых (2Пет. 3,16) оно осталось беззащитным.
Например, оттого, что у ап. Иоанна о Христе сказано: Сей есть истинный Бог и жизнь вечная (1Ин. 5,20) для “Свидетелей Иеговы” никак не следует, что Он действительно Бог! Даже в такой, казалось бы, самоочевидной цитате смысл заключается в её интерпретации, а не в тексте. Писание беспомощно в руках толкующего его под лозунгом “Только Писание”. И “Свидетели” совершенно спокойно читают подобные (якобы обличающие их) строки Писания. Писание само по себе никого не обличает, ни с кем не входит в пререкание. Всё это делает Предание в той мере, в какой оно сопутствует Писанию в той или иной конфессии.
Корабль, взявший губительный курс, вполне может быть исправен во всех своих механизмах. Отсутствие компаса вынуждает корабли разбредаться по океану, а вовсе не неполадки во внутренней структуре (в чем они друг друга обвиняют). Так и нынешние тысячи “христианских церквей”, за отсутствием Предания, как корабли и кораблики в океане богословия вынуждены полагаться более на стройность своего движения, чем на правильность его направления.
Итак, “Sola Scriptura” не заведует толкованием, тогда в чьей же сфере лежит интерпретация верного библейского текста? Некоторые говорят, что текст и так понятен, но конфликт Лютера с Цвингли о словах: “Сие есть тело Мое... сия есть кровь Моя...” наглядно показал, что текст действительно весьма понятен, но для разных толкователей - по-разному.
Научная экзегетика? – но, равные по учёности богословы почему-то часто приходят к разным, а иногда и полярным выводам.
Вразумление от Святого Духа? – но любая секта считает своё учение богодухновенным. Да и нелепо обвинять всех ошибающихся в учении в недостаточной искренности пред Богом.
Отсутствие критериев правильного понимания Писания в протестантизме не случайно. Собственно, это и есть одна из главных его характеристик. Ещё Цвингли в своем трактате “О ясности и определённости Слова Божия” одним из первых (1522 год) изложил концепцию свободного толкования: “Слово Божие, как только оно воздействует на понимание человека, освещает его так, что он понимает его”.[4] Цвингли ещё простителен такой взгляд на толкование Писания. Он, видимо, не имел возможности предвидеть плоды своих суждений: когда тысячи толкуют Писание “в Духе Святом”, а результатом их озарений являются лишь непрестанные расколы и дробления. Однако, вызывает недоумение, когда подобные же взгляды высказываются сегодня!
Можно сказать, что “Sola Scriptura” не нуждается в критике. Нынешняя противоречивость течений исповедующих этот принцип говорит сама за себя.
Если оценить принцип “Только Писание” самим же этим принципом, то он обличит сам себя. Само Писание отнюдь не содержит в себе мысли о своей законченности и самобытности. Нет на страницах Библии протестантского лозунга “Sola Scriptura”. Наоборот, новозаветные тексты часто свидетельствуют о своей случайности и в большинстве своём несут частный характер. Будь у ап.Павла вертолет или хотя бы телефон, думаю, вряд ли бы он написал свои 14 посланий. К тому же в самих текстах Нового Завета есть неоднократные указания на священное Предание как первичное по отношению к Писанию. Подробнее на них мы остановим внимание ниже.
Протестантский призыв “Sola Scriptura” не имеет и исторического корня. Он не находит себе подтверждения ни в одном из творений отцов и учителей Церкви как первых веков, так и всего дореформаторского периода. У отцов множество высказываний о пользе и необходимости самостоятельного чтения, и огромной важности Священного Писания, но мысли о том, что это делает принадлежность к общине Христа излишней, в дореформаторской письменности нет. Протестанты первыми провозгласили, что можно быть вполне христианином, отрицая Церковь.
В первых столетиях Церковь находилась в постоянной необходимости отметать множество текстов, подписанных апостольскими именами. И в условиях, когда у каждой секты первых веков было свое “писание”, претендующее на богодухновенность, лозунг “Только Писание” был бы немыслим и даже более желателен для сектантов, т.к. смещал бы акцент с Духа, которого они не имеют, на тексты, которых у них было изобилие.
Благодаря тому, что “Sola Scriptura” не было принципом Церкви в первом тысячелетии, Вселенским соборам удалось сформулировать догмат о Троице и соединении естеств во Христе. “Только Писание” не дало бы возможности победить “тонкие” ереси эпохи соборов. Церковь Вселенских соборов не столько искала ссылок в Писании, сколько свидетельств о чужеродности и новизне еретического учения.
“Принадлежа к вероисповеданию евангельских христиан-баптистов, мы основываем наше вероучение исключительно на Слове Божием”.[5] “Мы признаём единственный авторитет в вопросах веры и жизни, - мы верим в Библию”[6] - заявляют баптисты. Но, почему они, в таком случае, пишут так много книг, посвящённых “вопросам веры и жизни”? Если, действительно, “единственный авторитет” - Библия, и её достаточно, для того чтобы принять баптизм и устоять в нём, то почему протестанты не ограничиваются распространением одной только Библии? И если она является самодостаточной, то почему чтение Библии не приводит к однозначному результату, и почему сами протестанты веруют неодинаково? Какова цель распространения бесчисленных трактатов и многих исследований и истолкований Библии, если всё, что нам нужно, это сама Библия? Причина в том, что так баптисты пытаются удержать Библию в том понимании, которое они считают правильным. Чем же они её сохраняют в своём понимании? – баптистским преданием, хотя они, конечно, так не выражаются.
Самодостаточность Писания, всё же можно признать, но не для всякой цели. Самостоятельно Писание возводит лишь на первую ступеньку богопознания (знакомит с Богом), а затем в 90% случаев, кто подхватит “вылупившегося” в свою общину, тем он и становится.
Хотелось бы также обратить внимание на ещё одно немаловажное обстоятельство. Те учения, которые протестанты называют ересями (молитва за умерших, почитание святых, истинность евхаристического Тела и Крови, детское крещение, почитание креста, крестное знамение и т.д.), обнаруживались в Церкви задолго до канонизации книг Нового Завета (IVв). Об этом говорят свидетельства ранних церковных писателей, с этим согласны и сами протестанты. Примечательно также их отношение к самому времени определения границ канона. "Итак, четвёртый век был переломным веком в истории христианства… – резюмирует баптистский историк К.В. Сомов – В этот век был сделан большой шаг к удалению от первохристианства, от евангельской простоты апостольских дней".[7] Отсюда рождается вопрос: каким образом отцы Церкви признали Каноном Истины то, что противоречит, как их писаниям, так и практике Церкви? Возможно ли, чтобы Церковь IV века среди множества книг отделила для себя и объявила непогрешимыми как раз те книги, которые противоречат её практике и многим пунктам вероучения? Логических выводов из этого факта может быть несколько.
Вариант I: к IV веку Церковь потеряла не только чистоту евангельского учения, но и вообще всякую способность нормально мылить! Церковь прекрасно понимала, что эти четыре Евангелия, а особенно послания апостолов непримиримы с её практикой и многими "новшествами" в вероучении, и, тем не менее назвала их своими!? На такое, пожалуй, способен или душевно больной, или некий реформатор, канонизацией Писания полагающий начало "великой чистки" в догматике и практике Церкви. Но, признав канон, Церковь не стала ничего в себе менять. Тогда остаётся только признать её невменяемой, а её стремление к закреплению канона – самопротиворечивым. Но при этом можем ли мы доверять списку книг и писем, объявленных Священными Церковью, противоположно реагирующей на обличения? Конечно - нет.
Тогда рассмотрим вариант II: Отцы Церкви (а в их лице и вся христианская Церковь) просто не видели противоречия между своими “измышлениями” и словами Писания. (Как ныне всякая конфессия не видит этого противоречия.) Но, из этого неизбежно следует, что Церковь в IV веке во всей своей полноте не вполне понимала Библию! А главное: Церковь канонизировала Новый Завет в нынешнем его составе только потому, что не понимала его так цельно и глубоко, как намного позже его поняли протестанты! Таким образом, опять же причиной канонизации Нового Завета является то ли следствие недоразвитости церковной экзегезы, то ли слепота Церкви в целом.
Третьим вариантом остаётся предложить единственно правильный (на наш взгляд) вывод: Церковь была (и есть) не только носителем Священного текста, но и его правильного понимания. Акт канонизации – это яркое свидетельство того, о чём вся эта книга: Писание не содержит в себе противоречия ни практике Церкви IV века (т.е. Православной), ни её догматике. Только в этом случае Церковь могла назвать эти письмена своей святыней.
Церковь хранит себя Преданием. В этом смысле “Символ веры” есть выражение Предания. Это Предание догматическое, Предание учения. То же касается и прочих аспектов христианского вероучения. В православии они остаются неизменными. Во всех прочих деноминациях это Предание в разное время, по разным причинам было заменено (а не отвергнуто, как об этом принято говорить). Теперь протестанты и католики следуют своему преданию, которое есть дух и направление их богословия. Оно делает толкование Писания баптистским, адвентистским, пятидесятническим и т.д., т.е. подчинённым учению, или точнее: преданию (исповеданию) веры. Таким образом, ясно прослеживается наличие преданий во всех конфессиях. (Есть ещё Предание опыта духовной жизни, о котором речь ниже). Итак, предания есть у всех, и каждая конфессия следует своему преданию, подтверждая его цитатами из Священных книг. Наличие критериев истины, позволяет нам все эти предания взвесить на весах правды. Главный критерий истины – неизменяемость не прослеживается ни в одной протестантской конфессии. Проще говоря: все протестанты, в прошлом - католики, а христиане первого тысячелетия были православными.
“Баптисты воздерживаются от использования символов веры для поддержания доктринальной ортодоксальности, предпочитая полагаться на способность возрождённого верующего, находящегося под водительством Святого Духа, правильно толковать Писание. Этот принцип является сердцевиной баптистской демократии”[8] - утверждают ЕХБ. Но в конце этой же книги в качестве приложения приводятся четыре исповедания веры и один символ веры (причём Никео-Цареградский). На этом фоне существование баптистских исповеданий является косвенным признанием необходимости “ключа познания Библии”, для сохранения незыблемости её понимания, чем и являются эти исповедания и доктринальные книги. Тем не менее Пол Джексон пишет: “Одно из основных убеждений баптистов, отстаиваемое ими на протяжении истории, - богодухновенность, непогрешимость и абсолютный авторитет Библии во всех вопросах веры и жизни. Наша вера основывается на Слове Божием, а не на принципах веры или исповеданиях... Кредо и формулировки веры различных деноминаций представляют особые учения, поддерживаемые этими группами. Для многих людей эти исповедания стали настолько авторитетными, что заменили Библию, - и тут же добавляет - У баптистов тоже есть свои кредо. Они основаны на учении Библии”.[9] А разве иные конфессии мыслят о своих “символах веры” иначе?
Иллюстрацией несостоятельности слов приведённых выше может послужить вопрос о “филиокве”. У христиан-баптистов на этот счёт есть догматическое разногласие. Западные баптисты верят с "филиокве", восточные – без. Библия одна. Значит, и “символам веры” надлежит быть одинаковыми, ибо они, как мы читали выше, “основаны на учении Библии”.
По вопросу о “филиокве” надо бы заметить, что он вовсе не периферийный. Это ересь в триадологии, заключающаяся в следующем: если Дух Святой исходит от Сына, как от Отца, то Он приобретает положение служебного, теряя при этом равенство с Отцом и Сыном. Об этом много говорилось и писалось. Тем же, кто считают этот вопрос не до конца разработанным, также должно относиться к этому нововведению, как и православным. Введение частного богословского мнения в Символ веры, который тысячелетие омывался мученической кровью, не имеет оснований. Западные баптисты также равнодушно относятся к этому вопросу, пытаясь быть нейтральными, тогда как это невозможно при соблюдении формы исповедания. За нее католическая церковь также дорого заплатила, и вот уже почти тысячелетие отстаивает. Итак, две формулировки VIII члена Никео-Цареградского Символа веры исторически бескомпромиссны. Руководителям Е.Х.Б. для того, чтобы не расходиться в исповедании необходимо или составить свой оригинальный VIII член Символа веры или упразднить в нынешнем вообще всякое упоминание об исхождении Святого Духа. Этого баптисты не делают, выказывая тем самым свою странную всеядность, полярную той апостольской категоричности по вопросу об учении Церкви, которую мы видим на страницах их посланий.
Уже несколько раз упоминалось о необходимости Предания для полноты Церкви. Какой же смысл вкладываем мы в слово “Предание”? Первое значение включает в себя понятие о нетварном Предании. “Это не предание учения, это Предание Жизни ...это передача самого бытия, истечение Вечности... Прежде чем говорить о том, что Им (Христом) передано, надо поставить вопрос - что Им получено. Получена Им полнота Божественной Жизни. И именно она передается Христом людям”.[10] Но мы будем говорить о втором значении Предания. О Предании созидающем правильное толкование Писания, включающем неизменные принципы духовной жизни, Предании как жизни Духа в Теле Христовом.
Похоже, что само Писание не всё сохранилось. Апостол Павел в “первом” послании к коринфянам напоминает: Я писал вам в послании - не сообщаться с блудниками (1Кор. 5,9). В каком послании, если это - первое? Следовательно, “первое” послание к коринфянам - не первое, а как минимум второе! Колоссянам тот же апостол пишет: Когда это послание прочитано будет у вас, то распорядитесь, чтобы оно было прочитано и в Лаодикийской церкви: а то, которое из Лаодикии, прочитайте и вы (Кол. 4,16). А где “послание Лаодикийцам”? Из самих слов апостола явствует, что оно по своему значению равно посланию к колоссянам ибо ап. Павел обязывает непременно его прочесть, как и это. К тому же повеление Павла указывает на то, что в послании Лаодикийцам содержится то, чего нет в послании колоссянам. Иначе, зачем ими меняться? Теперь подумаем, стоит ли провозглашать всё то, что не вошло в канон, “преданиями человеческими”?
Вышеприведенные аргументы от (1Кор. 5,9; Кол. 4,16) интересны тем, что их породили сами протестантские богословы, пользуясь свободой в интерпретации библейских текстов. Тогда как православное толкование этих мест не склоняется к признанию утерянных посланий. Таким образом, протестанты вынуждены считаться с этими аргументами в силу своих же изысканий. “Sola Scriptura” в этом случае предоставляет свободу рушить собственный фундамент.
Однако, даже не принимая во внимание искусственные выводы из 1Кор. 5,9 и Кол. 4,16, Писание никак не назовешь летописью богословской мысли. Священное Писание это не энциклопедия, заключающая в себе ответы на все вопросы. Предание наполняет Писание смыслом.
Апостол Павел, в заключение одного из вопросов послания к коринфянам, добавляет: прочее устрою, когда приду (1Кор 11,34). Всё, что он устроил после в коринфской церкви, осталось вне Писания. Значит ли это, что того вообще не было? Бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас (Деян. 20,31), - говорит апостол Павел ефессянам. Но протестанты готовы эти три года и всё то, чему научил апостол Павел пресвитеров ефесской церкви, обозвать “человеческими наслоениями” и отвергнуть только потому, что всё это не было записано. Я не упускал возвещать вам всю волю Божию (Деян. 20,27), а в “послании к ефессянам” всего шесть глав, в которых о многом не сказано даже с точки зрения протестантов. Значит, “вся воля Божия”, возвещенная Павлом, не умещалась в его тексты! К тому же надо заметить, что и задачи такой перед собой апостолы не ставили.
Предание - вот что апостол Иоанн ставит критерием истинности веры: Что вы слышали от начала, то и да пребывает в вас, если пребудет в вас то, что вы слышали от начала, то и вы пребудете в Сыне и в Отце (1Ин. 2,24). И апостол Павел также своим посланием напоминает филиппийцам хранить то, что они уже приняли через Предание. Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте (Флп. 4,9). “Слышали и видели” - вот первичная передача Божественного Откровения. Писание лишь отчасти восполняет Писание, Предание осмысливает и толкует его в целом.
Ни одна книга Нового завета не берет на себя роли новозаветного “Второзакония” или “Левита”. Ни одно послание не претендует на исчерпывающий ответ на “все вопросы христианской веры и жизни”.[11] Страницы Нового Завета нельзя рассматривать как кодекс катехизиса или учебник по догматическому богословию. И вовсе не в духе Священного Писания звучат слова баптистов: “Руководствуясь во всех случаях только Писанием, христианин может отвергнуть людские установления”.[12]
Видимо, также полагая, невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели извращают Писание (2Пет. 3,16). И действительно, мало признавать Писание богодухновенным, его надо ещё и правильно понимать, что без апостольского Предания, судя по словам ап. Петра, невозможно. “Неутверждённые” т.е. невоцерковлённые. Необходимо воцерковить сознание и душу, тогда откроется Писание.
Гностики тоже признавали многие книги Нового Завета, однако, это не мешало им, отвергая Предание, давать на них свои толкования. Поэтому-то святой Ириней, обличая их искажённое толкование, указывает на Предание, как на неотъемлемую часть того, что апостолы передали нам. “Что, если бы апостолы не оставили бы нам Писаний? – спрашивает он - Не должно ли было следовать порядку Предания, преданного тем, кому они вверили церкви?"[13] В ветхозаветных книгах перед нами та же картина: здравое Предание Ветхого Завета существует параллельно Писанию. Речь не о человеческих преданиях старцев, а об устном Предании Божественного Откровения. Что слышали мы и узнали, и отцы наши рассказали нам, не скроем от детей их, возвещая роду грядущему славу Господа, и силу Его и чудеса Его, которые Он сотворил (Пс. 77, 3-4; Исх. 10,2).
По мнению баптистского богослова Петра Пеннера, Священное Предание "приводит Православную Церковь в ловушку замкнутости в себе, чрезмерной националистичности и отсутствия заботы об окружающем мире".[14] “Наш Спаситель Иисус Христос - добавляет Рогозин - не только никогда не ставил предания наравне со Св. Писанием, но и всегда называл их “человеческими”. Христос многократно говорит (Мф. 15,2-6), что нельзя устранять Священного Писания ради преданий”.[15]
Трудно обвинять баптистов в умышленном обобщении “бабьих басен” с Преданием апостольским. Для них просто не существует иного понятия о нём. Действительно, если православные догматы и обряды рассматривать как некое дополнение к Откровению, то какими бы они ни были благочестивыми, они были бы однородны тем "человеческим", которые справедливо ругают протестанты. Но в Православии Предание Церкви не является ни добавлением к сказанному в Евангелии, ни тем более каким-то “вторым” источником построения догматики. В Православии источник истины один, "однажды преданный святым" (Иуд.3) – Божественное Откровение. Преданное нам Откровение, во всех его видах и проявлениях, и есть Предание Церкви. Писание, в этом смысле есть верное отражение той истины, которую передал нам Христос (т.е. отражение Предания).
Само Предание Церкви необходимо отличать от его различных проявлений таких как: постановления соборов, творения отцов, жития святых и т.д. Все они в той или иной мере являются выразителями единого Предания Церкви. Этим объясняется и отвержение ряда соборов, и непринятие некоторых частных богословских мнений отцов и учителей Церкви. В степени принадлежности Преданию определяется истинность суждений. Преданное Церкви хотя и кодифицировано в Церковном наследии, но само это наследие нельзя рассматривать как самобытное. Предание в принципе не может быть кодифицировано полностью, ибо всё, что кодифицировано (т.е. записано текстом) – интерпретируемо. Ярким примером тому является пятикнижье Моисеево – подробнейшая книга Откровения Божия, но и она не избежала различных интерпретаций (а значит и искажений). Во дни Христа это были фарисеи и саддукеи, ныне – каббалисты нового иудаизма. Конституция любой страны – скрупулезная книга, претендующая на однозначность её понимания, и та постоянно подвергается разночтению. Предание это направленность богословия и образ его ориентации, а это может быть лишь выражено во множестве речений и дел, но целиком не может быть заключено в каком-либо тексте. Поэтому не может никогда появиться некая книга: "Православное Предание". Если бы это произошло, она тут же перестала бы быть выразителем Предания для всех, ибо неизбежно будет понята и принята каждым по мере единства духовного опыта с Церковью. Такая книга, между прочим, уже есть. Это Библия – книга совершенной истины, но все ли, обретя Библию, обрели её правильный смысл? Только путём грубой профанации Писания (например, сведения его к урокам христианской этики), можно привести всех к единому его пониманию.
Итак, если уравнивать "предания старцев" с преданиями апостольскими, то получится, что апостол Павел так и остался фарисеем из фарисеев. Ведь это он напоминает: Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим (2Фес. 2,15). Св. апостол Павел призывает твердо хранить Предание именно для того, чтобы не смешивать, не путать истину с “человеческими наслоениями”. Или словом или посланием ... - говорит апостол, уравнивая ценность первого и второго. Хвалю вас, братия, что вы всё моё помните и держите предание так, как я предал вам (1Кор. 11,2). Вот этого-то, похоже, многие и не уяснили. Достойны похвалы, а не укоризны те, которые держат Предание так, как передали их апостолы. Хвалю... что вы всё мое помните... “всё моё” не фарисейское, конечно, а апостольское! И снова, как и апостол Иоанн, апостол Павел мерилом истинности христианского благочестия ставит Предание, принятое от них. Завещаю же вам, братья, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас (2Фес 3,6). То же самое и по вопросу апостольского вероучения апостол Павел пишет Тимофею: О, Тимофей! Храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания (1Тим. 6,20). Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня (2Тим. 1,13).
После этих свидетельств Писания и вышеприведённых свидетельств Тертуллиана и Иринея просто нелепой выглядит “историческая” справка Рогозина о том, что предания “вошли в употребление” в V веке как следствие “духовного отступничества” Церкви.[16] Отступничеством скорее можно назвать позицию протестантов по отношению к Преданию, которое апостол Павел заповедал хранить.
Классический аргумент протестантов, якобы подтверждающий принцип “Только Писание”: “из Откр. 22,18-19 мы узнаем, что Священное Писание содержит в себе вполне законченное откровение Божие, прибавлять к которому строго и навсегда запрещено Богом".[17] Отвечая на это, заметим, что мы не прибавляем и не убавляем из книги “Откровения Иоанна Богослова”, о которой идет речь, кроме того, что он сам в последующие годы после её написания “прибавил”. “Откровение” было написано в 95г., а Евангелие от того же апостола и его послания написаны были немного позже: в 98-105 годах. Взглянув глазами протестантов на запреты "Откровения" (22,18-19), придём к выводу, что Иоанн первым подпал под те язвы Божии, о которых пишет в 18-м стихе. То, что книга “Откровение” Церковью традиционно размещается в заключение всей Библии, вовсе не означает, что, говоря о книге сей, апостол Иоанн говорил о том новозаветном кодексе, заключающем в себе 27 канонических книг, который упорядочен так лишь с IV века. Естественно, в конце первого столетия ни о каком сборнике новозаветных Писаний, который Иоанн хотел запечатать печатью неприкосновенности, речи быть не могло.
П.И. Рогозин: “И как понятны и ценны становятся слова апостола Павла: “Это, братия, приложил я к себе и Аполлосу ради вас, чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано!” (1Кор.4,6)".[18] Видимо, не так уж и понятны баптистам эти действительно ценные слова апостола, раз они их пытаются противопоставить Преданию апостольскому. Писал это апостол Павел, чтобы коринфяне не превозносились один перед другим (4,6), ибо появились такие, которые, споря об учителях, производили вражду и обособления (1,12; 3,4). Павел, не называя тех, о ком они спорили, приложил к себе и Апполосу их споры. И, благодаря Бога за то, что и его имя не было втянуто в эти перебранки (ибо апостол Павел мало кого крестил 1,14-17), он поясняет на примере своём и Апполоса: я насадил, Апполос поливал, а возрастил Бог, посему и насаждающий, и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий (3,6-7). Присовокупив же: чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано, и не превозносились один перед другим (4,6), апостол Павел указывает на то, что большего значения, чем вышеописанное (в главах 1,3,4), придавать личности, крестившей их, нельзя. Ибо мы соработники у Бога (3,9), а не основатели собственных духовных колен, как полагали некоторые из коринфян.
Если же мы приложим фразу: “сверх того, что написано”, к написанным на тот год книгам и посланиям Нового Завета, то получится не совсем разумная схема. Ведь не мудрствовать сверх написанного мы должны научиться от апостолов! Значит, они-то в первую очередь не должны мудрствовать сверх Писания. Тогда картина становится ещё сложнее: если имеется в виду Писание Ветхозаветное, то соответственно этой фразе, не должно было родиться не только новозаветному Писанию, но и учению. Если же имеются в виду Писания Нового Завета, то трудно себе представить апостола, не дерзающего мудрствовать сверх того, что он сам пишет! К тому же из вышеприведенных мест Писания явствует, что апостол Павел проповедовал гораздо больше, чем писал. И даже если эту фразу не распространять на апостолов, то и для коринфян она окажется ущербной. Для того, чтобы “не мудрствовать сверх того, что написано”, написано должно быть всё. В первом послании коринфянам нет и половины всего христианского учения. Кроме всего прочего, ляпсус состоит ещё и в том, что этой фразой апостол Павел перечеркивает многие свои миссионерские труды и проповеди непосредственно в Коринфе, где он бывал дважды во время своего второго и третьего миссионерского путешествия. Апостол Павел оставался там год и шесть месяцев, поучая их (язычников) Слову Божию (Деян. 18,11), и во всякую же субботу он говорил в синагоге и убеждал иудеев и Еллинов (4ст). Неужели все эти наставления и поучения сводятся к тому, что написано в послании? Аргументов, думаю, достаточно, чтобы доказать неуместность ссылки баптистов на (1Кор. 4,6). И всё же последний штрих: тот же апостол, в том же послании восклицает: Хвалю вас, братия, что вы всё моё помните и держите предание так, как я передал вам (1Кор. 11,12).
Нередко у протестантов фигурирует мысль о том, что если человек соблюдёт Писание, то он может спастись и без Предания. Мысль эта верна, но не так, как понимают её протестанты, ибо если человек соблюдет всё Писание, то он не станет отвергать Предание, а будет держаться и хранить его по заповеди апостола Павла. Не стоит забывать и о тех апостолах, которые не оставили после себя Писаний. Значит ли это, что они не оставили вообще никакого наследия? Остались ли их проповеди бесплодными? Нет. Отсюда видим, что Церковь вполне может существовать и без Писания, что невозможно без Предания.
В качестве обвинения в адрес Православия П.И. Рогозин цитирует ап. Павла: Смотрите, братия, чтобы кто не увлёк вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу (Кол.2,8). Так вот, для того, чтобы нас никто этим не увлёк, мы и должны твердо стоять и держать Предание апостольское.
Немного подытожим: “обращаясь за помощью к Священному Писанию как к единственному авторитету... мы убеждаемся, что нет ничего более ясного, как взгляд Слова Божия на предания”.[19] И этот взгляд, во-первых, разборчив, во-вторых, положителен. Протестанты, не утруждая себя первым, отвергают второе.
Да, разборчивость жизненно необходима, и эта свойство Церкви живо Духом Божиим, пребывающим в ней. Снова напомню, что Церковь, в IV-V веках, отделившая Священное Писание от не священного, то же самое в силах делать и с Преданием. Отражение монофилитской и монофизитской ересей тому достаточно яркое свидетельство. Церковь и по сей день борется с “бабушкиным богословием”, “философскими сплетнями” или, как говорят баптисты, “измышлением человекоугодников”,[20] храня чистоту апостольского благовестия не только в букве, но и в духе.
Протестанты отрицают Предание не только как полноту и смысл Писания, но и как его продолжение в жизни. Почему миссионерские путешествия апостолов канонизированы равно с Евангелием об искуплении мира? Очевидно потому, что смысл благовестия не в рассказе о нём, а в привнесении Духа в сердца жаждущих спасения. Это суть служения Церкви. С точки зрения Православия книга “Деяний апостольских” тем и драгоценна, что она подтверждает обетование Спасителя о Его благодатном присутствии “во все дни” и о Духе истины, не покидающем Церковь из-за наличия в ней греховных членов (подобных Диотрефу 3Ин.9).
“Тысячи людей возрождаются и без никакого предания!” - возразят нам баптисты. И это действительно так, но во-первых, Церковь призвана приводить людей ко спасению, а не к возрождению только. Первое и второе можно уподобить любви и влюблённости. Влюблённость рождается не от достижения цели, а от познания её. Познакомиться со Христом и влюбиться в христианство можно вообще и без Писания, а лишь от христианской проповеди и общения (Мф. 5,16), а то и того меньше. Целостность церковного опыта мысли и жизни необходима не для становления на христианский путь, а для дальнейшего его прохождения.
Во-вторых, действительно, часто люди возрождаются лишь Писанием, но заметьте: чаще всего в первый раз прочитываются далеко не все книги Библии или даже Нового Завета. Значит ли это, что остальные не нужны? Возрождение не зависит от полноты познания. Кто-то прочёл Евангелие от Матфея и пришёл к покаянию, неужели это должно отменить весь церковный опыт? Как известно, в первом и втором веках не каждая община возрождённых христиан имела у себя все 27 книг новозаветного кодекса, но разумно ли опираясь на эту частную недостаточность, отрицать полноту Вселенской Церкви?
Да, Писание - норма христианской веры и жизни, подобная камертону, помогающему хору удержаться от отклонений. Но разумно ли звучанием камертона заменять весь хор? Предание не вырастает на Писании, оно в нём отражается. Предание не лишайник, паразитирующий на древе Писания, а тот сок, без которого это древо не может принести совершенного плода. Невозможно противопоставлять части, составляющие единое целое. Немыслимо заменять одно другим. Заменяют ли правила грамматики стихи поэта?
Священное Писание есть средство приобщения к Преданию Церкви, а Преданное ей есть Истина дарованная Духом Святым. При отрицании Предания Писание не может служить этим средством. Предание можно уподобить знанию языка, Писание - текст, говорящий истину. Если нет знания языка, то понимание даже истинного текста будет неполным.
“Священное Писание, вероятно, является вершиной церковного Предания, но высота, на которую возводят нас Писания, познается лишь благодаря той высокой горе, которую эта вершина увенчивает. Оторванная от контекста всего Предания, твердая скала Священного Писания превращается просто в глиняную массу, которой может быть придана любая форма в зависимости от желания того, кто за это берётся”.[21]
Источником Писания и Предания, а следовательно, и законоположником их правильного соотношения, обсуждаемого нами, является Церковь. Ап. Павел в своих посланиях к Тимофею называл Священное Писание богодухновенным и полезным (2Тим. 3,16), но не его он назвал столпом и утверждением истины, а Церковь (1Тим. 3,15). Да и о важности Писания он говорил при условии памятования Церкви, как его подательницы: а ты пребывай в том, чему научен и что тебе вверено, зная, кем ты научен (2Тим. 3,14).
Протестантам удаётся не замечать очевидного факта: Писание никогда не преподавалось вне контекста и никогда не адресовалось чужим! Все послания и даже Евангелия написаны, как повествует Лука, о совершенно известных между нами событиях (Лк. 1,1). Сами послания несут характер более напоминательный, нежели огласительный. Ап. Иоанн написание своего I послания комментирует так: Я написал вам не потому, что не знали истины, но потому, что вы знаете её... и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас, но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том и пребывайте (1Ин. 2,21;27). Таким образом, послание, по мысли ап. Иоанна, написано им не с целью изложить (или систематизировать) спасительные истины, а лишь напомнить о них. Ап. Пётр эту же мысль выразил так: Я никогда не перестану напоминать вам о сем, хотя вы то и знаете, и утверждены в настоящей истине. Справедливым же почитаю, доколе нахожусь в этой телесной храмине, возбуждать вас напоминанием (2Пет.1,12-13; 3,1; Лк. 1,4). Ап. Иуда изложение одной из христианских доктрин предваряет замечанием: Я хочу напомнить вам, уже знающим это... (Иуд. 1,5). Ап. Павел, как бы извиняясь за твёрдость тона своего послания, пишет: Сам я уверен о вас, братия мои, что и вы полны благости, исполнены всякого познания и можете наставлять друг друга; но писал вам, братия, с некоторою смелостью, отчасти как бы в напоминание вам, по данной мне от Бога благодати (Рим. 15,14-15). Фесалоникским же христианам замечает: Не помните ли, что я, ещё находясь у вас, говорил вам это? (2Фес. 2,5; 1Кор. 11,2; 15,1; 1Фесс. 4,9; 5,1; 2Тим. 1,6; Откр. 3,3).
Итак, новозаветное Писание имеет исключительно внутрицерковный характер. Оно как часть церковного Предания и не может рассматриваться вне его, а тем более ему противопоставляться. Как только это происходит, Священное Писание становится крайне беспомощным и малопонятным текстом. Апостолы не писали “Символических книг” или изложений для укомплектовки “Вояджера”, поэтому ни одно из этих посланий не предназначалось к самобытному существованию.
Протестантский подход к Писанию можно охарактеризовать как археологический. Словно откопав “Новый Завет” из глубокого подземелья, протестантские богословы начинают гадать: “О чём же это нам хотел поведать автор? Что он имел в виду вот тут-то и тут-то?” И вот вокруг этой загадочной книги организовываются множество богословских школ и направлений, имеющих (исходя из археологического подхода к Писанию) свои вполне обоснованные взгляды на те или иные строки “Нового Завета”. Если бы дело происходило в архаичную эпоху, то эти школы так бы и остались философскими школами и воззрениями. Но так как дело обстоит во времена Нового Завета, то они именуют себя не иначе как церквами! Вот и получается: Писание - одно, церквей - тысячи! В протестантской ветви это дробление отнюдь не случайно. Увеличение количества христианских сект естественно происходит от умножения богословских мнений. Таким образом, дробление заложено в самой природе протестантизма. Не хотят “археологи” считаться с тем, что автор “Нового Завета” жив и доселе! Это - Церковь. Она родила Писание, а потому для неё это родное, своё, для других - чужое и непонятное.[22]
Значение Священного Писания трудно переоценить, но протестанты, похоже, эту трудность преодолели. Да, в Писании указано всё необходимое для спасения и это “всё” содержится в нём как в некоем зерне. В яблочном семечке есть вся яблоня, но это ещё не яблоня. Писание есть семя, которое произрастает из книги в жизнь, ибо призвано к этому. Таким образом, Предание есть древо, возросшее в Церкви среди веков. При этом жизненными соками этого древа являются вовсе не цитаты из Библии, а веяние Духа, животворящего Церковь.
Наличие Предания в Церкви не просто необходимо, но и неизбежно. Любая конфессия имеет своё предание, их роль одинакова, но качество, увы, различно. Поэтому если рассматривать вопрос о Предании, то не о том: быть ему или не быть, а о том, каким оно быть должно? Говорить на этом уровне с баптистами не представляется возможным, т.к. предание данной церкви не обладает даже неизменяемостью, а это важнейший критерий истинности.
Писание подобно древней и точной карте, указующей дальнее и трудное восхождение. И для тех, кто действительно желает идти этим спасительным, но полным опасностей путём, двухтысячелетний опыт христиан, достигших вершины, отнюдь не окажется чем-то лишним. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5,8), - написано в Евангелии. Добродетель и её плод! А где путь к тем блаженствам, о которых говорит Христос? (Мф. 5, 3-11). Да, кратко он отражён в Писании, но всецелое его описание и осуществление в жизни - Предание. Однако ошибочным было бы представление о Предании Церкви как о накопленном каталоге пройденных путей или наборе интерпретаций Евангелия. Предание есть голос Церкви, действие Духа Божия, указующее истинный образ богопознания. Предание содержит в себе всё прошлое, но это его не ограничивает и в настоящем. Оно выражается во всём, в чём печатлеется Дух Церкви, и объём его в этом смысле неисчерпаем и не стесняем обстоятельствами времени.
Святость Предания Церкви есть святость Церковного самосознания. Ведь не случайно на Вселенских соборах преподобные и святители явили голос Предания. И чем человек дальше отстоит от Церкви, тем непонятнее для него то, чем она обладает (т.е. не только Предание, но и Писание).
Протестантизм преподает Писание как учебник, по которому нужно жить. Эдакий “самоучитель новозаветной духовности”. Следствие такого подхода есть то, что при любом толковании самого Писания оно, однако, как таковое остается внешним, прикладным по отношению к церкви, а не проистекает из неё. К примеру: если письмо написал я, то при любом его объеме оно не может претендовать на адекватное изложение моего бытия. Скорее, наоборот: какие-то черты моего бытия будут в различной мере в нём отображены. И мои поступки не могут диктоваться мне из содержания моего письма, а наоборот, содержание письма будет соответствовать моим поступкам. И напротив: если это письмо чужое, то его строки становятся для меня единственным источником не только информации, но и внутреннего пространства мысли.
В Православии строки Писания не рождают учение Церкви, а соответствуют ему. Православное осмысление Писания гораздо богаче, многограннее. Это не только и не столько сборник того что “можно” и чего “нельзя”. Это отражение преображения души в Боге. Это жизнь Творца в мире и Церкви.
Но даже если воспринимать Писание как “справочник навигатора” или записку с дельными советами, то и в этом случае не стоит спешить с выводами. Если мама оставила записку: “Миша, завтрак в холодильнике”, это не значит, что Миша его должен есть без хлеба, который в хлебнице!
В Библии не написано: “Желающие могут устроить монастырь”, но дух православного монашества не чужд духу Писания (Мф. 11,12; 16,24; 19,11-12;21;29; Ис. 56,5-7; 1Кор. 7,1;7;32-40; 9,25-27; Гал. 5,24; 1Пет. 4,1). Монашество уподобляет Писание семени, которое надлежит возрастить в своей душе. И только тогда, когда эта лоза приносит плод - душа становится христианской. “Монах есть тот, кто держится одних только Божиих слов и заповедей во всяком времени и месте и деле”.[23] Эти слова - это всего лишь крупица в море святоотеческой литературы, которая, по сути, вся - монашеская. Тот, для кого непонятно, как монашество может породить такие строки, тогда как это “рассадник различных пороков, извращённости и обмана... ничего общего не имеющий с христианством культ”,[24] должен прежде всего осознать, что не только не знает и не понимает монашества (оно познается только опытно), но и не имеет правильного представления о нём. Это можно отнести ко всем протестантам, для которых неприятие католического монашества заградило путь к познанию православного пути спасения. Протестантов не всегда можно упрекнуть в том, что они делают, но всегда можно указать на то естественное, что они делать принципиально отказываются. Узнайте Православие, прежде чем критиковать его! Узнайте его от тех, кто живёт им и может им поделиться. Вместо того чтобы доверять рассуждениям слепого об изобразительном искусстве.
Святые отцы не затмевают Евангелие, а помогают и нам расслышать его всем сердцем. Привить его к нашей душе. Воплотить его в жизнь так, как это сделали они. Таким образом, Предание - это истинный образ воплощения Евангелия. Вера хранит учение о Христе, а Предание хранит плод его действия. Опыт святоотеческий мы не ставим выше апостольского, но Евангелие дано, чтобы воплотиться в жизнь. А жизнь с её несчетными перипетиями невместима в инструкции. Равно как и Бог не может быть ограничен корками даже такой объёмной и возвышенной книги как Библия.
А что в самом Предании первично? Что является необходимым условием его полноценности? Опыт богопознания! Реальный опыт богообщения в русле Предания святоотеческого опыта, и уже из него рождается правильное толкование евангельского текста, правильная молитва, правильный образ христианского благочестия. “...Если с Писанием не передать опыт богопознания, то невозможно понять, что написано, потому, что написано как раз об этом богопознании”.[25] Писание, безусловно, несёт в себе миссионерскую функцию, но оно к ней не сводится. Это лишь дверь, ведущая к Тому, Кто его вдохновил. Действие Бога в евангельской истории сделало её священной. Предание - это есть то же действие, которое наделяет его не меньшим значением. Каким образом Вселенские Соборы являются частью Предания? Предание - это жизнь Церкви и Соборы, предотвращающие заражение Церкви ересью, есть самоочевидное выражение этой жизни. Как привлекательно и благочестиво желание жить “только по Писанию”, но слишком многое из того, что вверено Христом Церкви, остаётся за скобками этого “только”!
[1] “Основные принципы веры евангельских христиан-баптистов”. Одесса. изд. “Черноморье”, 1992г. стр. 60.
[2] “Реформаторы обращались к Отцам Церкви, как надежным толкователям Писания. Этот вопрос является особенно важным, однако, к сожалению, на него не было обращено заслуженного внимания”. Алистер Маграт “Богословская мысль реформации”. Одесская Библейская школа “Богомыслие” 1994, стр. 180.
[3] Алистер Маграт “Богословская мысль реформации”. Одесская Библейская школа “Богомыслие” 1994, стр. 180.
[4] Алистер Маграт. Цит. изд. стр. 188.
[5] “Основные принципы веры евангельских христиан-баптистов”. Одесса. изд. “Черноморье” 1992г. стр. 6.
[6] Пол Р. Джексон. Доктрины и устройство баптистских церквей. Изд. “христианское просвещение” 1993г. стр. 139.
[7] А.В.Карев, К.В.Сомов. "История христианства" изд. 1990г. ФРГ стр. 93.
[8] История баптизма. Изд. “Богомыслие”. 1996г. стр. 21.
[9] Пол Р. Джексон. Доктрины и устройство баптистских церквей. Изд. “христианское просвещение” 1993г. стр. 156-157.
[10] Диак. А.Кураев “Наследие Христа”. М.1998, стр. 34 –35.
[11] Павел Рогозин. “Откуда все это появилось”. Луцк. стр. 9.
[12] П.И.Рогозин. цит. изд. стр. 63.
[13] Ириней. Цит. изд. книга III, гл.IV, параграф 1.
[14] Богомыслие. Одесса, 1999 г., №8, стр. 235.
[15] П.И.Рогозин. цит. изд. стр. 9.
[16] П.И.Рогозин. цит. изд. стр. 9.
[17] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 9. Этот же аргумент приводит и С.В. Санников (цит. изд. стр. 170).
[18] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 11.
[19] П.И.Рогозин. цит. изд. стр. 9.
[20] П.И.Рогозин. цит. изд. стр. 9.
[21] Джон Уайтфорд. Только одно Писание. Несостоятельность протестантской точки зрения на Священное Писание. Нижний Новгород изд. Им. Александра Невского. 2000г. стр. 72. Интернет вариант: http://Fatheralexander.org/booklets/Russian/sola_scriptura.
[22] Приведу небольшой пример такого подхода к “церковной собственности”. (А Священное Писание есть драгоценная часть этой собственности, а никак не музейное достояние человечества). Пропитавшись оккультными идеями, псевдоправославные религиозные деятели тоже очень ценят всё церковное. Например, купол с крестом они толкуют как антенну для концентрации космических энергий, через купол низводимых внутрь храма. Поэтому они частенько приходят в храм “подзарядиться”, стоя непосредственно под куполом.
Казалось бы, чего проще?! Зайдя в церковь, спросите у православного о куполе и кресте! Он вам расскажет и об истории их образования, и о том, что они символизируют. Но нет. Почему-то ни слушать, ни спрашивать у них желания не возникает. Воспринятая извне ложная установка (храм - аккумулятор энергий космоса) и сугубо внешний подход к Церкви становятся причиной неприятия объяснения Церковью своих собственных проявлений.
Почитайте книги “православных знахарей”: Аксёнова, Мегре, Мелика, Малахова и им подобных. Все норовят всему дать своё толкование. Чего стоит, например, такая инструкция Мелика: “Выходя в центр города, находясь в транспорте, словом, соприкасаясь с многолюдьем, пристегивайте к одежде булавки, брошки, все, что имеет металлическую застёжку. Только сначала необходимо над такой булавкой прочесть 9 раз молитву “Отче наш” и 3 раза “Живые помощи” или: “возьмите освященную в церкви свечу, поставьте её на пол в невысоком подсвечнике, можно на блюдце, осените себя крестным знамением со словами: “Господи, благослови!”, по часовой стрелке обходите свечу 7 или 12 раз, читая непрерывно “Отче наш”. Обходя свечу, периодически останавливайтесь и, не прерывая молитву, поворачивайтесь вокруг своей оси и тоже по часовой стрелке” и т. д.
И вот такой шаманизм выдается за Православие! Церковь, таким образом, оказывается лишней. С таким же отрывом от Церкви и протестанты соревнуются в толковании Священного Писания, опережая друг друга в развитии экзегетики, а прислушаться к голосу Церкви почему-то считается признаком собственной ограниченности.
[23] Преп. Иоанн Лествичник. “Лествица”. Слово 1,4. СПБ. 1996г. стр.16.
[24] П.И. Рогозин. цит. изд. стр. 78.
[25] Протоиер. Михаил Дронов. “Писание и Предание”. ЖМП. 1994 №1 стр. 21.
| Реклама: |