11

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!

Подождите минуту! — сказал я. Джон

Браун, Ричард Бэлью и я сидели вместе с Джеком Спарксом во внутреннем дворике его дома в воскресный полдень, два дня спустя после кон-стантинопольско-бостонского путешествия, все еще приходя в себя после перехода на новое время.

— Вы помните, что через три дня у нас назна­чена встреча с Антиохийским Патриархом?

— По крайней мере, нам не придется проехать полсвета, чтобы попасть на нее, — пробормотал кто-то.

— Я совершенно забыл об этом, — сказал другой. Предвкушение данной встречи дало нам как раз достаточно энтузиазма, чтобы скоротать оста­ток этого дня. А также и два последующих дня.

  Была среда, когда епископы Браун, Бэлью и я солнечным утром держали путь в Лос-Анджелес. Джек Спаркс остался дома из-за непрекращаю­щихся болей в пояснице.

— Знаете, что, по-моему, мы должны сделать сегодня? — спросил Джон Браун. — Я считаю, что мы должны развлечься!

— Что ты имеешь в виду? — спросил я. Двое из нас, епископ Ричард и я, ожидали наи­худшей философской дискуссии, которую нам придется выслушивать в течение всей недели.

— Мы ехали в Константинополь со всей се­рьезностью, озабоченные тем, как кого приветст­вовать, когда стоять, когда садиться. Сегодня же давайте будем самими собой и получим от этого удовольствие.

Ни епископ Ричард, ни я не нашлись, что отве­тить. "Пусть продолжает свой монолог", — поду­мал я про себя.

Он так и сделал.

— Я вам скажу, как я намерен поступить. Я со­бираюсь сказать митрополиту Филиппу: "Ваше преосвященство, мы очень рады встрече с Вами", и это будет правдой. Я не собираюсь изображать ре­лигиозность, высокопарность или благочестие ("Если это вообще возможно", — неслышно про­шептал я). Я просто хочу пойти туда и проявить энтузиазм, и если патриарху и митрополиту по­нравится наша программа — прекрасно. Если нет — тоже прекрасно. Тогда мы найдем себе дру­гого патриарха и другого митрополита где-нибудь еще. Но вот, что я вам скажу. Я устал от всего этого напряжения. Я просто собираюсь получить удовольствие и немного развлечься.

К этому моменту нам начало передаваться его настроение. Мы понимали, что должны рассеять подавленное состояние, навеянное Константино­полем. Было бы оскорблением как для иерархов, так и для тех, кого мы представляли в ЕПЦ, прий­ти на встречу с протянутой рукой. Настало время избавиться от хандры и двигаться дальше, несмот­ря ни на что. И еще одна вещь. Мы договорились избегать унылых повествований, если зайдет речь о Константинополе. В конце концов, мы по-преж­нему не знали, почему дело закончилось неудачей. Мы будем говорить то, что нам известно: наша по­пытка не увенчалась успехом. Мы не будем стро­ить догадок или обвинять кого-либо.

Сразу же за большой стеклянной входной две­рью отеля Шератон Юниверсал мы обнаружили доктора Фрэда Милки, которому было поручено встретить нас и проводить в резиденцию Патриар­ха на седьмом этаже. Доктор Милки оказался вы­соким, обаятельным человеком с приятной улыб­кой — как раз то, что нам было нужно, чтобы на­чать встречу на той радостной ноте, на которую мы были настроены. Мы прошли через вестибюль, поднялись на лифте, вышли на седьмом этаже, пересекли холл и остановились. Фрэд постучал в дверь.

Встреча с антиохийцами

Появился один из диаконов и пригласил нас войти. Митрополит Филипп вышел навстречу, чтобы приветствовать нас.

— Как приятно встретиться снова после столь долгого перерыва, — сказал он, сопровождая свои слова крепким рукопожатием и приветливым взглядом.

Он казался совершенно искренним и никак не подчеркивал своего архиерейского сана. Создава­лось впечатление, что вы встречаетесь с высокопо­ставленным христианским сановником. У него был вид сердечного и очень заботливого человека.

— Проходите, и позвольте представить вас на­шему патриарху Игнатию.

В противоположном конце огромной централь­ной комнаты, рядом с окном, сидел Патриарх Антиохийский. Вероятно, это знакомо каждому: вы встречаете человека, который сразу же пора­жает вас тем, что выглядит, как христианин. Именно таково было мое отчетливое впечатление от Патриарха. Его лицо было лицом святого и из­лучало радость. Когда мы приблизились к нему, он протянул к нам руки и улыбнулся.

— Добро пожаловать, братья, — сказал он. Было ли возможно, что эти три блудных сына, наконец, обрели дом?

Мы разговаривали в течение почти часа, впяте­ром — патриарх, митрополит, Джон Браун, Ри­чард Бэлью и я. Нас попросили рассказать о про­цессе нашего прихода к Православному христианству, о наших семьях и о нашем недавнем заокеан­ском путешествии. Мы обрисовали им каждый из приходов Евангелической Православной Церкви и описали наши учреждения — колледж Св. Афана­сия и Консилиар Пресс.

Через три четверти часа митрополит Филипп вопросительно посмотрел на Патриарха.

— Давайте сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь им, — ответил Патриарх.

— Отлично, — сказал митрополит, поворачи­ваясь обратно к нам. — Вы узнаете кое-что об этой архиепископии. Мы принимаем решения и принимаем их быстро.

Это было лучшей новостью, которую я слышал за последние несколько месяцев!

— Я хотел бы получить от вас две вещи. Во-первых, мне хотелось бы иметь краткую историю Евангелической Православной Церкви, последова­тельно излагающую ваш путь к Православию. Затем, во-вторых, подготовьте для меня сведения о каждом приходе — кто является настоятелем, его образование, количество прихожан, виды дея­тельности — не больше страницы на один приход.

— Я мог бы это сделать — сказал Джон Браун.

— Сколько вам нужно времени?

— Дайте подумать. Сейчас конец июня. Что вы скажете о Дне труда [1] ?

— Прекрасно. Отправьте бумаги по почте в мой офис в Иглвуде. И приложите к ним экземпляры вашего журнала "Эгейн", книги и другую лите­ратуру издававшуюся ЕПЦ, а также то, что было написано о вас. Мы это тщательно просмотрим и возвратим вам.

Мы встали, чтобы попрощаться. Митрополит крепко пожал мою руку и снова посмотрел мне прямо в глаза.

— Мы не заставим вас долго ждать, — сказал он. Я думаю, что у всех нас троих было одно и то же желание, чтобы в лифте никого больше не ока­залось, тогда мы могли бы нажать кнопку «Вести­бюль», проследить, как закроются двери и закри­чать!

— Где были эти люди всю нашу жизнь? — за­вопил я от восторга.

Мы были слишком возбуждены, чтобы забрать­ся в автомобиль и поехать домой. У нас слишком кружилась голова, чтобы идти куда бы то ни было. Поэтому, мы спустились по лестнице в кафе и за­казали ленч. Я не помню больше ничего из того, чтобы было сказано в этот день.

Доклад и две коробки с литературой были от­правлены непосредственно перед Днем труда, а поздней осенью я снова посетил офис митрополи­та. В середине января 1986 года должен был со­браться Синод епископов ЕПЦ и митрополит Фи­липп попросил подготовить наши предложения по процедуре вхождения в Церковь: предполагаемые сроки, как мы собираемся интегрировать свои приходы и органы управления в структуры архиепископии и проблемы, которые мы предвидим. Мы решили, что в конце марта я должен поехать в Иглвуд и обсудить эти предложения.

Уточнение деталей

Когда приблизился март, меня пригласили по­сетить заседание Национальной Ассоциации Еван­геликов (НАЕ) в Канзас Сити. Мне удалось вклю­чить в свое расписание эту встречу с тем, чтобы прямо оттуда лететь в Нью-Йорк для дискуссий с митрополитом Филиппом.

На второй день заседаний НАЕ мне передали записку с просьбой позвонить моему секретарю в наш церковный офис в Санта-Барбаре.

— Секретарь митрополита Филиппа, Кэти Мейер, звонила Вам сегодня утром, — сказала Линда Уоллес. — Он и его сотрудники закончили ознакомление со всеми присланными нами матери­алами и митрополит хочет посвятить встрече с вами целиком завтрашний день, а не просто час или два. Они просят вас прилететь сегодня ве­чером.

— Я могу это сделать, — сказал я, — но нужно, чтобы вы перезаказали рейс, забронирова­ли номер в отеле и перезвонили мне. Мы заседаем здесь целый день без перерыва.

— Вам не понадобиться бронь в отеле, — ска­зала Аинда. — Митрополит просил вас остано­виться в его резиденции.

  К тому времени, когда Линда перезвонила с ин­формацией о рейсе, она уже успела сообщить Кэти Мейер, что я прилетаю в десять вечера.

— Помощник митрополита диакон Ханс встре­тит вас у выхода. Кэти сказала, что вы его. легко узнаете, поскольку он выглядит в точности как Омар Шариф!

Диакон Ханс — один из самых приятных людей, которых я когда-либо встречал. Все, кто его знает, говорят то же самое. Он являет собой образец христианского служения, он — целибат, уроженец Ливана, и выпускник Свято-Владимир­ской семинарии. И он действительно выглядит в точности как Омар Шариф!

Было больше 11 часов вечера, когда мы достиг­ли Иглвуда. Резиденция, которая служит как домом митрополита, так и его епархиальным уп­равлением, представляет собой традиционную по­стройку тюдоровского стиля в пригородной части Нью-Йорка. Дом спал, когда мы прошли на цыпоч­ках через парадный вход и поднялись вместе с ба­гажом по лестнице в Мою комнату. Дьякон вошел за мной в комнату с моим чемоданом. Я положил свой портфель на кресло, а сумку повесил на об­ратную сторону двери ванной. Я поблагодарил дьякона Ханса и пожелал ему спокойной ночи, провожая его до двери. В этот момент я увидел митрополита Филиппа в рясе, спускающегося по лестнице. Он встал, чтобы приветствовать меня в своем доме.

— Епископ Питер, считаю за честь принять Вас у себя, — сказал он, игнорируя мою протянутую руку и обнимая меня. — Господь даровал Вам благополучное путешествие. Вы немного отдохни­те, а завтра утром мы встретимся внизу в 10 часов.

О. Павел Шнейрла, священник православной церкви Св. Марии в Бруклине, должен был присо­единиться к нам на утренней встрече. Он прибыл рано и мы с ним позавтракали вдвоем. О. Павел — бывший лютеранский пастор, который обратился в православие более сорока пяти лет назад и привел за собой много других людей. Ровно к 10:00 мит­рополит спустился вниз с бумагой в руке.

— Доброе утро, — сказал он. — Я готов ко встрече. Я просил Вас привезти предложения и подготовил свои.

Он вручил мне экземпляр своего текста, а я дал ему наш вариант. Мы стояли в холле, примыкаю­щем к его офису, и просматривали документы друг друга.

— Я вижу, мы двигаемся по одному и тому же пути, — сказал он.

Его умещавшиеся на одной странице предло­жения содержали девять пунктов, очень близких по содержанию к тому, что написали мы.

— Давайте пройдем в столовую, где мы смо­жем расположиться вокруг стола и побеседовать. Кэти принесет нам кофе.

Столовая размером с небольшой банкетный зал располагалась в задней части дома (здесь каждый год проводятся многочисленные обеды и встречи). В задней стене имелись стеклянные панели и скользящая стеклянная дверь, открывавшаяся в просторный внутренний дворик. Он был окружен огромной лужайкой и бесчисленными деревьями. На дальнем конце длинного стола, находившегося в левой части комнаты, лежали три блокнота и ка­рандаши.

День прошел за разговором — в основном, об обоих вариантах предложений. Поскольку предло­жения митрополита Филиппа были короче наших, мы использовали их как рабочий вариант и вклю­чили в него несколько наших пунктов. К концу дня был составлен следующий документ, с которым все мы были полностью согласны.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ СОГЛАШЕНИЕ МЕЖДУ МИТРОПОЛИТОМ ФИЛИППОМ И ЕПИСКОПОМ ПИТЕРОМ ГИЛЛКВИСТОМ

1. Выражение надежды на полное объединение в обо­зримом будущем.

2. Объединение потребует некоторого изменения по­зиций с обоих сторон. Нам будет необходимо решить проблему женатого епископата. Это решение будет вы­работано на предстоящей встрече митрополита и Сино­да Евангелической Православной Церкви.

3. Введение в Антиохийскую архиепископию членов ЕПЦ, выражающих такое желание и отвечающих необ­ходимым требованиям, должно осуществляться через миропомазание и рукоположение.

4. Структура, являющаяся в настоящее время Еванге­лической Православной Церковью, будет продолжать свою миссию проповеди Православия американской общественности.

5. Подчиняясь митрополиту, эта новая организация будет возглавляться Советом, руководимым его прези­дентом.

  6. Митрополит назначит специального сотрудника, ко­торый будет осуществлять взаимодействие с управле­нием ныне существующей Евангелической Православ­ной Церкви. Этот сотрудник будет давать рекоменда­ции и отвечать на вопросы, которые могут возникнуть у Совета, и после определенного периода его должность будет упразднена.

7. Митрополитом будет сформирована специальная ко­миссия богословов, к которой Совет будет обращаться за разъяснением богословских и литургических про­блем.

8. Новая структура будет соблюдать правила финансо­вых взаимоотношений, установленные в настоящее время в архиепископии, и будет ежеквартально докла­дывать в епархиальное управление о своем финансо­вом положении.

9. Новая структура архиепископии установит внутрен­нее литургическое единообразие, приемлемое для всех, на основе консультаций с богословской комис­сией.

Я должен был представить эту бумагу Синоду ЕПЦ в июне для обсуждения и выработки ответа. Мы прервались на ленч, а затем перешли в гости­ную, чтобы закончить переговоры.

— Ваше Высокопреосвященство, у меня есть к вам важная просьба, — сказал я, когда мы сели. — Я думаю, что наши люди согласятся с тем, что мы написали сегодня утром. Но если говорить о вхож­дении в Антиохийскую архиепископию. очень важно, чтобы все девятнадцать из нас имели воз­можность встретиться с Вами в скором времени с тем, чтобы услышать Вашу точку зрения на пер­спективы распространения Православия в Север­ной Америке и обсудить с вами лицом к лицу не-

  которые из связанных с этим вопросов. Могли бы мы после нашего июньского Синода, скажем, в конце лета, приехать сюда и провести с Вами день?

— Несомненно, — сказал он без колебаний. — Давайте ориентироваться на начало сентября.

Наш Синод в июне состоял из пятнадцати, а не девятнадцати человек. Четверо из наших еписко­пов предпочли выйти из ЕПЦ. Их желанием было прекратить любые попытки быть принятыми в Православную Церковь и продолжать строитель­ство ЕПЦ. Мы уговаривали их подождать со своим решением до сентября 1986 года, когда они, по крайней мере, получат возможность поговорить с митрополитом, которого они никогда не видели. Но наши увещания остались безуспешными. Сыг­рало ли здесь свою роль Константинопольское ра­зочарование? Как бы то ни было, но нам не уда­лось убедить их приехать.

Пришел сентябрь и вот мы — Синод ЕПЦ — снова собрались на борту самолета, на этот раз направляясь в Нью-Йорк. Мы прибыли на место в четверг вечером — пятнадцать епископов, и еще пятнадцать наблюдателей. Мы взяли напрокат автомобили и поехали в мотель, находящийся со­всем рядом с Иглвудом. Наша встреча с митропо­литом Филиппом была запланирована на пятницу. В субботу утром мы должны были собраться в цер­кви Св. Антония в близлежащем Бергенфилде, Нью-Джерси, чтобы служить в присутствии мит­рополита Филиппа Божественную литургию, кото­рую он должен был увидеть и высказать свое мне­ние. В воскресение нам предстояло участвовать в совместном богослужении в церкви Св. Антония, а затем отправиться через Джордж Вашингтон Бридж в Крествуд. Там Синод должен был со­браться в полдень в Свято-Владимирской семина­рии. Мы предполагали находиться там в течение нескольких дней с тем, чтобы принять решение о вхождении в Церковь.

Встреча с митрополитом

Настроение, с которым мы пришли в пятницу утором на встречу с митрополитом Филиппом, было трезвым. Несколько человек были готовы принять православие. Другие еще немного колеба­лись, выражая опасение быть «проглоченны­ми» — то же чувство, которое уже оттолкнуло не­которых наших людей.

Утро пятницы мы встретили за тем же длинным столом, где трое из нас сидели вместе в Марте. Блокноты и карандаши были снова на месте, на этот раз в количестве двух дюжин. С митрополи­том на его конце стола находились Его Высокоп­реосвященство митрополит Багдадский Констан­тин, Его Преосвященство епископ Аннуциан, вика­рий митрополита, и о. Джозеф Аллен, главный ви­карий Антиохийской архиепископии в Северной Америке. Наблюдатели сидели за нами. Кэти Мейер и диакон Ханс снабжали нас кофе.

Митрополит Филипп открыл встречу молитвой и заготовленным заявлением, включавшим следую­щие замечания:

Мы знакомы в общих чертах с вашим про­шлым и вашим поиском пути к полному об­ретению Святой Православной веры. Мы по­нимаем, что ваш путь к Православию не был легким ввиду многообразия православных юрисдикции на этом континенте. Я уверен, однако, что Святой Дух, Который всегда присутствует в Церкви, должен, говоря сло­вами службы Пятидесятницы, «ввести вас в землю обетованную». Православие, несмот­ря на юрисдикционную ситуацию в Северной Америке, является вечной истиной Христо­вой вчера, сегодня и навеки.

Я хотел бы предостеречь вас от поспеш­ных решений, но в то же время, мой брат­ский совет вам — не закоснеть в своем ны­нешнем состоянии. Какое бы решение вы ни приняли — сейчас или в будущем — примите его вместе единым разумом, единым сердцем и единым духом. Не позволяйте сатане — мастеру лжи и раздора — оказаться среди вас и разрушить ваше единство. Видит Бог, мы имеем достаточно отколовшихся от Церкви религиозных групп в этой стране и достаточно духовной слепоты.

Мы восхищаемся вашим евангельским усер­дием и глубоко убеждены, что наш Господь умер на кресте и был воскрешен из мертвых,

 чтобы основать Церковь не для славян, гре­ков или арабов, но для всего человечества. В Нем не существует ни запада, ни востока, ни севера или юга. «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа».

Именно в этом духе мы приглашаем вас снова в ваш дом. Пусть Всесвятый Дух ведет всех нас к тем делам, которые прият­ны. для Его Святой Церкви.

К концу дня мы тщательно изучили тексты предложений с помощью митрополита и других участников встречи, любезно и терпеливо отвечав­ших на наши вопросы. В обмене мнениями приняли участие большинство наблюдателей. Субботняя литургия и ее обсуждение также оказались полез­ными, поскольку мы изучали православное бого­служение по книгам и нужно было кое-что уточ­нить. Прихожане церкви Св. Антония устроили нам после литургии изысканный пир.

Теперь наши отношения вышли на новый уро­вень. Мы изучали православное христианство в те­чение пятнадцати лет и взаимодействовали с пра­вославными людьми на протяжении десятилетия. Митрополит дал нам больше времени, чем мы про­сили, ответил на каждый поставленный нами во­прос и предложил быть нашим отцом во Христе. Он готов привести нас в Церковь в течение года, если мы выразим такое желание. Мы вернулись в Свято-Владимирскую семинарию и устроились на ночь. Самое важное в нашей жизни собрание было

  назначено на 9 часов утра в понедельник. Я отчет­ливо помню его.

После молитвы я сказал:

— Братья, я никогда в жизни не проводил и не посещал собрания, подобного этому. Поэтому я просто сяду, а вы говорите, как пожелаете.

Хэролд Данавэй выступил первым. Начиная с Константинопольского путешествия его колебания относительно вхождения в Церковь нарастали. Я предполагал, что его мнение будет отрицательным.

— Джентльмены, у нас нет выбора, — сказал он. — Я говорю «да». Я готов войти.

Он человек немногословный и это могла быть одна из его длинных речей!

Следующим был Уэлдон Харденбрук. Он, также как Хэролд, занимал отрицательную пози­цию в последний год.

— Я согласен, — сказал он. — Мне понрави­лось то, что я увидел за этот уикенд.

При положительном мнении этих двух людей дело было решено. Каждый знал это. Собрание за­кончилось за пять минут, или даже меньше, не счи­тая формального подтверждения остальными своего положительного ответа. Было только одно «может быть» от того, кто хотел больше времени на размышления и в течение последующих недель оно превратилось в «нет». Но даже он чувствовал, то мы должны войти в Церковь. Мы обладали в Синоде большинством в четырнадцать голосов, вместе с семнадцатью приходами и почти двумя тысячами людей от Аляски до Атланты.

  Я хотел бы сказать, что это был счастливейший день моей жизни, но этот день еще должен был прийти. Несомненно, я был счастлив. Но та часть меня, которая вырабатывает чувства, была пере­гружена в течение всего уикенда и ощущение зна­чимости только что происшедшего было притупле­но. Мы прервали утреннее заседание перед полу­днем и я предполагал пойти к телефону, чтобы по­звонить митрополиту Филиппу. Но я встретил друга на факультете Свято-Владимирской семина­рии и не успел. К тому времени, как мы закончили ленч, пора было возвращаться на заседания.

Мы закончили работу чуть раньше 4 часов и я быстро покинул помещение, спеша позвонить в Иглвуд. Ответила Кэти Мейер.

— У меня есть кое-какие хорошие новости для митрополита, если он на месте, — сказал я.

— Епископ Питер, благодарю Вас за зво­нок, — сказал митрополит, взяв трубку.

— Я с радостью сообщаю Вам, что нашим от­ветом является «да», но мы хотели бы сообщить вам об этом лично. Если мы заедем в 3 часа дня в среду, не могли бы Вы выйти на порог и дать нам благословение? Я имею в виду, самое большее, пять минут.

— Кэти, буду ли я здесь в три часа в среду? — спросил он мимо трубки.

Что-то невнятно донеслось из другой комнаты о необходимости уйти с какой-то встречи.

— Я буду счастлив видеть вас. Приезжайте в три.

  На следующее утро я сказал своим в начале со­брания, что мы должны пообещать друг другу быть краткими в среду.

— Митрополит прерывает что-то для встречи с нами, — сказал я. — Давайте появимся точно во­время, я скажу «да» от имени нас всех, попросим у него благословение и уедем.

Мы провели за обсуждением дел ЕПЦ весь вторник и утро среды. После ленча в среду мы бы­стро сели в свои автомобили и за 40 минут доехали до Иглвуда. В 2:55 последняя машина припаркова-лась к тротуару. На минуту мы собрались на до­роге.

— Давайте подойдем вместе по дорожке к сту­пеням парадного входа. Диакон Говард Шеннон постучит в дверь, а дальше буду действовать я. По­мните, максимум пять минут.

Мы спустились по дорожке и встали вместе у подножья лестницы. Диакон Говард постучал и диакон Ханс подошел к двери, сопровождаемый митрополитом.

— Входите, — сказал митрополит Филипп, жестом приглашая нас внутрь.

— Спасибо, Ваше Высокопреосвященство, но вы заняты, а все, что мы хотим — это сообщить Вам о нашем решении и попросить Вашего...

— Я сказал, входите, — прервал он, может быть, немного взволнованно. — Ханс, ведите их сюда. Проходите, проходите.

Митрополит направился в банкетный зал в зад­ней части дома и мы вынуждены были проследо­вать за ним. Я взглянул вперед — и не мог пове­рить своим глазам. Столы были расставлены в форме буквы «П», перекладина которой находи­лась в передней части комнаты, а палочки шли вдоль стен. Они были покрыты скатертью и устав­лены фарфором, серебром, хрусталем и бесчис­ленными подносами со всевозможными видами восточных кондитерских изделий. Слезы наверну­лись мне на глаза, когда митрополит жестом пред­ложил нам выбрать места и сесть. Сам митрополит Филипп остался стоять на своем месте в центре.

— Братья, — сказал он, широко улыбаясь. — Добро пожаловать домой!

Кнопка моего счастья, наконец, оказалась на­жатой! После благословения каждый приступил к кофе, сладостям и разговору. Но чего-то все же недоставало. Ощущение было такое, что хотелось выбежать на улицу, чтобы танцевать и праздно­вать. Но люди, которым за тридцать, в воротнич­ках духовных лиц, не танцуют друг с другом (по крайней мере, в православной Церкви). Может быть, нам стоило петь, нанять духовой оркестр или «короновать короля»?

— В чем дело, епископ Питер? — спросил мит­рополит.

Я сидел прямо через стол напротив него и переполнявшие меня чувства, очевидно, отража­лись на моем лице.

— Я настолько взволнован, я хочу как-то от­праздновать это событие. Все, что вы сделали, просто чудесно. Но должны же и мы сделать что-то такое, что даст выход этому чувству...

  — Ханс, — позвал он, делая диакону знак по­дойти к столу. — Принесите сигары!

Весь зал взорвался от хохота. Это было именно то, что требовалось в данный момент. Диакон Ханс вернулся в комнату с двумя ящиками огромных импортных сигар. Аюди, которые никогда не кури­ли, взяли по одной и зажгли. Это было подобно вскрытию огромного выпускного клапана. Минуту или около того спустя Кэти вошла в зал с новым кофейником.

— Ваше Высокопреосвященство, — сказала она. — Это выглядит как притон для курения опиума.

Мы снова расхохотались. Мы как будто забыли о своем сане на несколько драгоценных моментов и наслаждались каждой минутой этого состояния.

После того как эмоции смягчились за кофе и десертом, отец Гордон Уолкер задал вопрос:

— Ваше Высокопреосвященство, — начал он. — Многие из нас происходят из среды, кото­рая была очень про-израильской. Теперь мы вхо­дим в Церковь, которая была принесена в Америку арабскими христианами. Воспользуйтесь минутой, пока эти развращенные люди докуривают свои си­гары (у него тоже была в руках сигара, а он их не­навидит) и расскажите нам, какова ваша точка зрения на воссоединение израильской нации.

Можно горько сожалеть о том, что ответ мит­рополита не был записан на магнитофон. В тече­ние тридцати минут, начав с Авраама в Ветхом За­вете, митрополит Филипп дал нам самое волную­щее изложение библейского рассказа об израиль­ской и арабской нациях, которое я когда-либо слышал. Он тщательно объяснил разницу между сионизмом, для которого характерны национа­лизм и апартеид, и иудаизмом как уважаемой верой. Я не могу представить евангелического христианина, который не встал бы в очередь и не заплатил за вход, чтобы услышать эту речь. Я ушел с еще большим желанием мира и справедливости на Ближнем Востоке — как для Израиля, так и для палестинцев — чем имел до этого.

— Господь да будет со всеми вами, — сказал митрополит, закончив свой ответ, — и, пожалуйс­та, передайте мою любовь всем вашим прихожа­нам. Давайте используем предстоящий год для того, чтобы лучше узнать друг друга. Будем рас­считывать не позднее следующего лета или, самое позднее, осени начать миропомазание и рукополо­жение для введения вас в Церковь.

Есть песнопение, которое православные хрис­тиане поют на свадьбах, годовщинах и особенно на архиепископских служениях Божественной литур­гии. Мы выучили это песнопение много лет назад и оно уже стало частью нашей традиции. Когда мы встали, чтобы выйти из-за стола, то, не сговарива­ясь, повернулись к нашему старшему другу и запе­ли в один голос: "Многая лет, многая лета, многая, многая, многая лета!" Мы пели во весь голос. Все помещение растворилось в слезах и объятиях. Ни­когда в жизни я не вкладывал столько значения в слова песнопения!

  По дороге к выходу о. Джо Аллен, прибывший во время празднования, взял меня за руку и отвел в сторону.

— Я хочу кое о чем вас попросить. В декабре мы будем праздновать 20-летнюю годовщину слу­жения митрополита в епископском сане. В воскре­сенье, 9 декабря, будет служиться архиерейская литургия в соборе в Бруклине, а за ней последует банкет на острове Статен-Айленд. Не могли бы вы и ваша жена приехать в качестве наших гостей и представителей ЕПЦ?

Нью-йоркский уикенд

Мы решили приехать в Нью-Йорк на два дня раньше, чтобы посетить Рождественскую ярмарку на Манхэттене. За месяц или около того до нашего отъезда, когда я заказывал по телефону билеты на самолет, что-то подсказывало мне позвонить в Бостон нашим друзьям Тому и Лавлейс Говард — узнать, не захотят ли они подъехать на день, чтобы сделать субботние покупки и пообедать с нами вечером. "Подсказывает ли мне эту мысль Господь? — подумал я. — Вряд ли. У Говардов и так больше, чем достаточно дел в это время года". Я заказал билеты и забронировал номер в отеле.

Самолет приземлился в Ла Гардия после обеда, и мы с Мерилин отправились на автобусе в Ман-хэттен. Было 9:00, когда мы зарегистрировали свое прибытие в отеле — слишком рано, чтобы устраи­ваться на ночь. Поэтому, мы оделись потеплее и отправились бродить в Рокфеллеровский центр, чтобы посмотреть на конькобежцев и елку, к "Саксу" — взглянуть на анимированные рождест­венские окна, в собор Св. Патрика, по Пятой авеню к башне Трам и обратно в отель.

Суббота была оставлена для магазинов. Мы ре­шили начать с "Сакса" на Пятой авеню. Выйдя из отеля и направившись вниз по улице, мы наткну­лись на Валдорф Астория.

— Давай проберемся через вестибюль и по­смотрим рождественские декорации, — предло­жил я Мерилин, чувствуя, что мы должны были пройти через вестибюль.

Мы вошли внутрь, поднялись на эскалаторе и спустились вниз через холл. Все декорации были вывешены и выглядели красиво. Мы провели неко­торое время, дрейфуя из одного конца в другой, пока не вышли на улицу. Толпа снаружи была уп­лотнена до предела — локоть к локтю, плечо к плечу. Я посмотрел вперед в направлении угла и вдруг увидел протискивающихся вниз по тротуару Тома и Лавлейс Говард и их сына Чарльза! Это ка­залось еще одним символическим событием в нашем путешествии. «Господь прямым путем при­вел меня...» (Быт. 24:27). Мы все вошли снова в Валдорф, все еще не веря этой случайной встрече после того, как мы несколько лет не видели друг друга и назначили время для обеда в этот вечер.

Воскресное утро настало очень быстро. Мы взяли такси до собора и прибыли туда точно к де­вяти. Православные христиане собрались со всей страны, и миряне, и духовенство, включая митрополита Феодосия и архиепископа Иакова. С про­поведью на литургии выступил о. Павел Шнеирла. После службы о. Энтони Габриэл из Монреаля отвез нас на праздничный банкет. В течение не­скольких часов мы пировали, чествуя человека, ко­торого нам скоро предстояло называть «Сайдна» — почтительное арабское слово, означающее «господин». Понедельник мы провели с друзьями в Свято-Владимирской семинарии, а на вторник мы с Мерилин, согласно предварительной догово­ренности, должны были встретиться с митрополи­том Филиппом, чтобы кратко проинформировать его о нашем продвижении за последние три ме­сяца.

Программа вторника состояла из двух частей: ленч и «Сюрприз». Ибо в дополнение к красивому медному подносу с Ближнего Востока сайдна Фи­липп приготовил для нас еще один рождествен­ский подарок.

— Как дела у людей в ЕПЦ, - спросил он, когда мы собрались в гостиной после ленча. — Го­товы ли они быть приведенными в Церковь?

— Они готовы, — заверил я его, предполагая, что он может предложить начать миропомазание и рукоположение на съезде Североамериканской архиепископии в Детройте следующим летом.

— Хорошо! Я буду в Калифорнии в начале февраля и мы начнем миропомазание и рукополо­жение 8 февраля в церкви Св. Михаила в Ван-Нуйсе, — ответил он без колебаний.

  8 февраля! Это через два месяца. Год был со­кращен до пяти месяцев. Я думаю, что сказал: "Это будет захватывающе", или что-то вроде этого. Через два месяца около двух тысяч евангеличес­ких пилигримов завершат свое путешествие к пра­вославному христианству.

— Кэти, принеси сюда календарь. Мы начина­ем миропомазание евангелических православных в феврале, — крикнул он своему секретарю в сосед­нюю комнату.

Оставшуюся часть времени после полудня мы составляли расписание. В Лос-Анджелесском ре­гионе большинство членов ЕПЦ должны быть ми­ропомазаны, а духовенство рукоположено в диа­конов 8 февраля. В следующее воскресенье в собо­ре Св. Николая будет миропомазана остальная часть мирян Лос-Анджелесского региона, а диако­ны будут рукоположены в священников. Оттуда митрополит Филипп отправится вверх по побере­жью и повторит тот же процесс в Санта-Круз, а затем, на следующий уикенд, — в Нэшвилле.

Епископ Антуан подключится в середине марта, чтобы ввести в Церковь наши приходы в Джексоне, Мемфисе, Бэри, Индиане, а также три прихода в Канаде. В конце концов, митрополит должен был полететь в Анкоридж и Сиэтл, чтобы завершить процесс к началу апреля.

— Таким образом, к Пасхе ЕПЦ в полном со­ставе перейдет в Святое Православие, — улыбнул­ся митрополит. — Друг мой, Питер, ваше путеше­ствие почти окончено — или, я бы сказал, оно только начинается.

  Попрощавшись, мы пожелали друг Другу счас­тливого Рождества. В этом году было так много поводов для благодарности. И год 1987 обещал

быть еще лучше.

Во время полета домой на следующий день я составил список людей, которым необходимо было позвонить. У семнадцати приходов было в распо­ряжении два месяца, чтобы окончательно подгото­виться к встрече одного из наших новых еписко­пов. Знакомство подходило к концу, приближалась свадьба.