< Предисловие | Оглавление | Следующая глава >

ГЛАВА I
Возрождение Православия в Университете Орэла Робертса.
о. Энтони Хьюджес.

Какой странный поворот событий! Обращение в ORU было, конечно, делом обычным. Постоянно кто-нибудь "рождался заново". Но обращение в Святое Православие? Это не то, чего можно было бы ожидать в крупном центре Харизматиков. Однако, в конце семидесятых и начале 80-х гг., небольшая, но значительная группа студентов открыла для себя Святую, Соборную и Апостольскую Церковь и бросила все, только чтобы присоединиться к ней. Я был одним из них. Так как мы, те, кто перешли в Православие, жили в нашем узком мирке в Тулзе (Оклахома), мы не знали, сколько шума наделает наш переход. Когда, впоследствии, я был в Свято-Владимирской Семинарии в рамках однолетнего учебного курса, один профессор из Франции приветствовал меня словами: "А, так Вы их тех! Мы в Париже слышали о вас!" Это случилось, по меньшей мере, через 7 лет после того, как я окончил ORU. Безусловно, наше обращение в Православие застало врасплох администрацию, преподавателей и студентов ORU. Они нас тоже очень удивили.

Богословие.
Многие из нас впервые познакомились с Православием во время нашего самого первого занятия по Систематическому Богословию (1-я часть). Наш начал занятие, как обычно, с молитвы, но мы этой молитвы не знали. Прежде всего, он перекрестился, но, что странно, сделал это наоборот (справно налево). Затем последовал ряд призываний Святой Троицы, несколько "Господи, помилуй", затем последовало знакомое "Слава Отцу и Сыну и Святому духу", Отче наш, но даже это закончилось необычно.
Странным было то, что в завершающей молитве он обращался к кому-то, кого он назвал "Феотокос". Кто это? И кто этот профессор, как он сюда попал, и чем нам с ним предстоит заниматься? Когда мы снова заняли наши места, надеясь и молясь о том, чтобы получить хоть какое-нибудь объяснение, наш бесстрашный профессор начал читать одну из рекомендованных книг - "Жития Отцов-пустынников" Элен Уэддел. Он выбрал не что иное как "Житие Пелагии-Блудницы".
Нашу пеструю группу, состоящую из пятидесятников, лишенных прав, протестантов (евангелических и харизматических), странствующих католиков, это богатое меню Православной духовности очень сильно поразило. Некоторые студенты были возмущены, хотя другие, в том числе и я, были заинтригованы, если не просто растроганы. Я желал найти ответы на множество волновавших меня вопросов.
Паломничество началось! Мы сформировали группу, которая должна была решить две проблемы: 1) узнать, как сдавать Систематическое Богословие (части I и II) и 2) попытаться усвоить все, что возможно, из этого нового (читай: старого) подхода к Христианству. Мы боролись с еретиками, подробно изучали Вселенские Соборы, усиленно изучали церковную историю, апостольское преемство, апофатическое богословие, Владимира Лосского, и, конечно, Библию.
Мы заново открыли для себя Протестантскую Реформацию, только теперь гораздо более подробно и глубоко, всю историю Церкви, вместо обычной истории средневековой католической Церкви. Мы узнали новое определение Предания в Православной перспективе: "Жизнь Святаго Духа в Церкви".
Наш кругозор начал расширяться. Оказалось, что есть несколько видов Христианства, и один из них стал казаться все более привлекательным для всё большего числа студентов, как в семинарии, так и в школе.

Поворотные пункты.
У меня было несколько поворотных пунктов. Первым было изучение истории Церкви. Когда, будучи еще юнцом, я сидел в своей церкви Южных баптистов в Эрвине (Теннеси), я никогда не думал о том, что было до нее. Я не мог даже назвать проповедника, который был до пастора Фолкнера, тем более я не знал имен святых и отцов Церкви (кроме Билли Грэма и Лотти Муна!). То, что можно проследить историю Церкви от Христа и апостолов до наших дней - стало для меня "водоразделом". В моей церкви были люди, которые искренно верили, что Иоанн Креститель действительно был основателем баптизма Южного толка, а после него был Роджер Вильямс. Какой огромный прыжок из древней Палестины на колониальный Род-Айленд!
Вторым поворотным пунктом было открытие Литургии, какой она была в древней Церкви. С начала обучения в высшей школе я тяготел к литургическим традициям, но мной тогда руководила только любовь к Христианской эстетике и возрастающее уважение к обрядам, обычаям. Теперь появились иные причины узаконить этот интерес.
Третье открытие поразило меня как гром среди ясного неба: оказывается, Новый Завет был написан евангелистами, которые совсем не были вне Церкви! На самом деле, Церковь существовала раньше, чем книги Нового Завета. Именно в Церкви, а не вне ее появились Евангелие, Деяния, Послания!
После нашего обращения мы поместили в газете ORU объявление о создании прихода, оно звучало как: "Вы ищете Церковь, основанную на Библии? Почему бы не Церковь, которая дала Вам Библию?" Наиболее реалистичное и действительно целостное видение Святого Писания, соединенное в Православии с замечательными традициями толкования, сделало Библию "живой", да так, что мы никогда ранее и не подозревали, что это возможно.
Эти аспекты, как и некоторые другие, помогли мне укрепить мое решение перейти в Православие. Несомненно, они же повлияли и на других.
Во время Великого Поста 1979 года мы узнали, что в Вичите (Канзас) будет организован уединенный лагерь с чтением лекций и богослужением. Заведовал этим мероприятием никто иной, как о. Александр Шмеман. Мы организовали группу и поехали туда. Сегодня я уже не в силах припомнить темы лекций, тем более то, что он рассказывал. Единственное, что я помню - это то, что его слова и богослужение меня потрясли. Но на меня произвело впечатление и нечто иное. Православные, которые там присутствовали, казалось, были "настроены в тон" своей Церкви и очень хорошо знали свою веру, а ведь они были просто миряне, паства. Честно говоря, изучать, насколько православные сохраняют верность Христу, то, как органично они связаны с Преданием и Литургией - было обычным делом некоторых членов нашей группы. Мы узнали, что православное благочестие - трезвенное, углубленное в себя, не подверженное эмоциям, которые составляли значительную часть той практики, от которой мы постепенно отказывались. Но это вряд ли означает, что православная духовность - менее личностная.
Православные учения об обожении и энергии говорили о союзе с Богом гораздо убедительнее, чем юридическое протестантское учение. Таинства были не просто необязательными древними обрядами; они были совершенно необходимы для полноценного учения о Воплощении Христа и для спасения. Литургия, Таинства, Предание, общение со святыми, образ самой духовности - все это части цельнотканой ризы (хитона), "сшитого" самой Апостольской верой. Именно в Вичите я решил сделать то, чего мое сердце просило с того самого первого дня занятий по Систематическому богословию. Будучи откровенным с самим собой, я узнал, что я должен стать православным.

Сужая выбор.
Но история обращения, конечно, была более долгой. После года обучения в ORU, я вступил в Епископальную Церковь, думая, что это подходящее место, чтобы убить время. Не желая "оставлять камень в покое", я посещал три церкви: сначала я шел в епископальный храм св. Андрея, к 9 часам утра, затем спешил на православную Литургию в храме св. Антония к 11 часам, а затем проводил воскресный вечер, слушая личные наставления доброго бенедектинского священника в Католическом приходе. Это продолжалось почти 5 месяцев. Когда я оставил "шведский стол" евангелизма и харизматического движения в пыли, мое умонастроение начало меняться. Я знал, что некоторые студенты тоже двигались в том же направлении. Наши дружеские отношения, сформировавшиеся в учебной группе, пережили ее. Некоторые продвигались по тому же пути гораздо медленнее, чем я мог позволить себе. В конце концов, Православие вышло победителем из честной битвы вселенских традиций и, примерно через 6 месяцев наставлений настоятеля храма св. Антония протоиерея Майкла Кейзера, замечательным утром недели Вайи я был Миропомазан.
Очень важную роль сыграло наличие англоязычного прихода Православной Антиохийской Церкви с преданным своему делу священником и общиной, которая радушно меня приняла. Хотя я изучал Православие на занятиях и по книгам, только в приходе я смог ощутить его по-настоящему. О. Михаил сам в свое время обратился и поэтому хорошо понимал динамику обращения и то, какой эффект оно могло бы произвести на его приход, по большей части, ливанский. Миропомазание и принятие в Православие одного не могло перевернуть мира, но за мной вскоре последовали несколько групп, которые переходили в течение полутора лет после меня. Задача о. Михаила не всегда была простой, но наше включение в его приход было настолько благотворно, насколько этого можно было ожидать.

Назад в ORU.
Отклики на наше обращение в Университете были различны. Некоторые преподаватели и студенты нас поддерживали, хотя другие, скорее защищались. Я никогда не забуду, как один профессор сказал мне сердито: "Это - худшая из Ваших ошибок!" Другой сказал: "Православная Церковь - только для тех, кто не может сам устоять на своих двоих!" Мой мысленный ответ был: "Конечно." Профессора О'Малли и Лозонси, однако, остались в моей памяти как двое из тех, кто реагировал с пониманием и сочувствием. Другие, как и они, были образцами Христианской любви, которые останутся в моей памяти на всю оставшуюся жизнь.
Можно спросить, какова была реакция Орала Робертса. По правде говоря, я не знаю, но я слышал, что он прочел проповедь, уже после того, как я окончил ORU, в которой он взял на себя риск объяснить студентам, что всё его учение согласно с учением святых отцов древней Церкви!
Причины нашего обращения в ORU нельзя свести к какой-либо стратегии. Ясно, что "шоковая терапия" профессора Систематического Богословия не обусловила всех случаев обращения, ибо некоторые из нас, из тех, кто соединился с Православной Церковью, не присутствовали на этих занятиях. У нас не было никакой направленной проповеди Православия. Было только самопроизвольное движение, которое направлялось, как я верю, Святым Духом. Один мой товарищ, ныне священник, выразил это так: "Святой Дух нашел несколько теплых сердец, чтобы обитать в них." Дело в том, что православное благовестие достигло только некоторых, но продолжение следует. Из нашей компании вышло шесть священников. Другой из обращенных сейчас на факультете Свято-Тихоновской Семинарии (Пенсильвания), другие еще заканчивают ORU. Библиотека щедро снабжена лучшей Православной литературой (За пополнение библиотеки отвечает тот же профессор Систематического Богословия), и работа общины св. Антония в Тулзе продолжается.
Может ли это повториться? Что касается всех движений Святого Духа, то "дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит" (Иоан. 3.8). Поэтому мы верим, что во время, ведомое одному Богу, и ради Своей Церкви, рожденной в день Пятидесятницы, этот призыв к верующим вернуться в историческую Церковь, может и должен повториться снова, и снова, и снова в этой стране. Мы это дуновение духа ощутили в классе, в Оклахоме. До того, как дуновение закончилось, мы стали священниками Православной Церкви в Северной Америке. Где это повторится в следующий раз? Возможно, в месте, которое, казалось бы, для этого подходит еще менее чем студенческий городок в Университете Орала Робертса.

< Предисловие | Оглавление | Следующая глава>