Протоиерей Михаил ДРОНОВ

ПРАВОСЛАВНАЯ АСКЕТИКА
И ПРОТЕСТАНТСКИЙ ПОДХОД К ХРИСТИАНСКОЙ ЭТИКЕ

"Наука о духовной жизни" - так часто называют святоотеческую аскетику. Ректор Московской духовной академии архиепископ Феодор (Поздеевский) перед самой революцией сформулировал основы аскетики как современной богословской дисциплины. Одним из трех ее принципиальных оснований он называл догматическое сознание. Это самоочевидно. Мироощущение и организация духовной жизни христиан определяются тем, как они понимают Искупление, совершенное Господом Иисусом Христом. Вопрос о том, что, собственно, формирует нравственное сознание - не случаен. Осмысление формирующих его факторов необходимо для правильного выбора методики преподавания этики, в особенности если цель поставлена не чисто образовательная, если главное все же - нравственное воспитание подрастающего поколения.

В Благой Вести о Христе и Его Царстве есть положительный момент, но есть и отрицательный. Он - в понимании того, от чего избавил людей Христос, это - учение о зле и грехе. В целом учение о спасении призвано раскрыть то, что было и что стало с человеческим родом, каким образом человек избегает воздействия сил зла и какой дар от Бога он получает.

Три принципиальных момента, которые архиепископ Феодор (Поздеевский) выделял в качестве неотъемлемых основ науки о духовной жизни, сегодня в такой же мере обязательны для любой христианской нравоучительной дисциплины, на какой бы возраст или уровень она ни была ориентирована.

Не обойтись, во-первых, без элементов исторического раскрытия христианского подвижничества, в среде которого возникли и развились антропологические знания и аскетическая практика. Обязательно, во-вторых, понимание догматических основ природы зла, свободы разумных творений Божиих, первородного греха и т.д. И в-третьих, "техника" и приемы аскетического самоанализа - практика духовной внутренней борьбы с искушениями, которая, по словам архиепископа Феодора, разработана святыми отцами на чисто антропологической основе (1).

Негативный аспект Откровения и его значение для этики

Если говорить об этике в привычном понимании, то, по сути дела, она является осмыслением причин социального зла и личной жизненной неудачи, а также системой предписаний, призванной исправить положение. Характер этической системы поэтому зависит не в меньшей, а даже в большей степени от того, какое значение придается негативному аспекту Откровения. Без признания первородного греха и ясного понимания его природы этика теряет смысл. Яркий пример тому - этика, трактуемая американским учебником для массовой школы (2), который по замыслу авторов, между прочим, предназначен также и для российской системы образования.

Догматическая основа этики в нем формулируется следующим образом: "Христианская этика строится прежде всего на любви к Богу - это основа наших отношений с родными, друзьями и со всеми людьми". Следует отметить: этот учебник рассматривает этику "снаружи", а не "изнутри" - исследуемым предметом в нем в основном явились проблемы межличностного общения, а не опыт самоиспытания. Это значит, что на первом месте здесь - польза для общества, а не человеческая душа и путь ее преображения. "Когда главным мотивом, определяющим взаимоотношения людей в обществе, станет любовь к Богу и ближнему, - декларирует общественную пользу христианской доктрины учебник, - общество сможет избавиться от последствий всех внешних воздействий". Задача, приписываемая здесь этике, больше похожа на социальную утопию, чем на христианское учение. Здесь явно отсутствует реалистичная оценка теперешнего состояния природы человека, поскольку игнорируется греховность, сделавшаяся присущей самой человеческой природе.

Протестантская этика основана на урезанной Реформацией догматике. Из нее протестантизм оставил учение о любви Божией к людям и о принятии человеком в свое сердце Христа, но практически полностью проигнорировал учение о грехе и средствах борьбы с ним, которые Христом установлены в Церкви. В результате возникает парадоксальная ситуация. Разделу христианского учения, посвященному взаимоотношению людей, то есть этике, казалось бы, не обойтись без подробного разбора природы греха и его конкретных проявлений в жизни, но в протестантской этике этот подраздел или пуст, или в самом зачаточном состоянии. Главная тяжесть догматических основ этики поэтому в рассматриваемом учебнике пришлась на тему любви Божией и принятии в сердце Христа, а раздел о грехе вовсе отсутствует.

Первородную поврежденность грехом человеческой природы протестантские законоучители называют естественной человеческой склонностью к эгоизму. Такое выражение в принципе допустимо, но только вместе с существенным пояснением - иначе оно вносит путаницу понятий. Естественная склонность к эгоизму стала естественной после грехопадения первых людей. Люди не были сотворены Богом с этой склонностью. У святителя Игнатия (Брянчанинова) имеется даже целая система, основанная на понятии "нравственность естественная" - это состояние Адама до грехопадения; нравственность после грехопадения - противоестественная; евангельская нравственность любви - сверхъестественная (3).

Протестантский учебник догматически вполне корректно указывает, почему людям необходимо спасение: "В силу неправедности и нетерпимости, свойственных людям от природы, все человечество нуждается в Христовой любви прощения". Однако внутри протестантского мировоззрения это утверждение обессмысливает этику. Протестантизм, не имея интереса к вопросам богословской антропологии и отрицая аскетический подвиг борьбы с собственной греховностью, констатирует себялюбие и эгоизм как естественную нравственную норму (так "свойственно людям от природы"! ). Вывод один - все равно мы все грешны и все равно мы нуждаемся в Христовой любви прощения - так что "станем есть и пить, ибо завтра умрем!" (1Кор. 15, 32).

Главный водораздел между православным и протестантским этическими сознаниями коренится в их основаниях. Протестанты строят этику только на позитивных аспектах Откровения, они игнорируют его предостережение: "Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего" (1Ин. 2, 16).
Догмат Воскресения Христова и его связь с этическим сознанием

Что касается положительных догматических основ этики, постулируемых протестантами, то они безусловно общие для всех христиан: "Христианская этика - это не просто список добродетелей, которые надо в себе воспитывать, и пороков, которых следует избегать. В ее основе - познание сотворившего нас Бога и личное общение с Ним. Христиане верят, что Христос жив и может наставлять их в принятии нравственных решений." Это, бесспорно, так. Однако в протестантской схеме догматических основ этики отсутствует важное звено. Его необходимость обусловлена отрицательными аспектами Откровения, обличающего "мир о грехе и о правде и о суде" (Ин. 16, 8). Между познанием Воскресшего Христа и принятием нравственных решений должны быть реальные "механизмы", соделывающие человека Христовым.

Протестанты утверждают: "Если я принял Иисуса Христа как своего Спасителя и Господа, я прощен". Но принять Иисуса Христа - ведь это вс]е еще самое начало пути. Путь же этот - к совершенству Отца нашего Небесного (Мф. 7, 48). Протестанты, найдя этот путь, естественно, находясь у его начала, начинают бурно радоваться и звать к себе других. Но, собственно, идти по этому узкому пути (Мф. 7, 14) туда, куда он поведет - а он, согласно Евангелию, пролегает через подвиг самоотречения, - они как будто даже и не собираются.

Достаточным догматическим основанием этики протестанты считают признание Христа Богом: "Когда люди признают Иисуса Христа истинным Богом, Его этическое учение обретает силу, которая необходима для воспитания положительных качеств личности и, следовательно, формирования нравственно здорового общества". Но может ли только это одно основание составить внутренне завершенную систему? В самом деле, для того, чтобы считать этическое учение Иисуса Христа исходящим от Самого Бога, не обязательно, чтобы Он был Богом. Ведь считаем же мы Божиими заповеди Моисея! Другое дело - спасение, которое Христос совершил: если Он Бог, то человек имеет полную надежду быть с Ним. Если Он только человек, хотя святой и совершенный, - спасения нет. И опять-таки, для кого спасение, совершенное Богочеловеком, действенно, а для кого нет?

Прямо от Благой Вести о Воскресении Христа протестанты перебросили мостик к этике. Пропущена сотериология - патристическое понимание сути спасения. Их реальная этика теперь имеет свои основания не в учении о спасительной жертве Христовой и том как через Церковь, Евхаристию и таинства человек усваивает плоды спасения, но их этика теперь коренится в этике же, поскольку "переброшенный" мостик не обеспечивает логической связи с догматом Воскресения. То есть получается, что протестантская этика имеет основания в себе самой. Ведь для нравственного учения не важно, был ли Христос Богом. А христианская этика, оторванная от реальной связи с верой в богочеловечество Христа, перестает быть христианской. Результаты налицо - сегодняшняя западноевропейская цивилизация, по сути дела, уже отказалась от своих христианских корней. Сегодня это - гедонистическая цивилизация наподобие Римской на рубеже христианской эры.

Не удивительно, что Искупление протестанты понимают чисто юридически: "Своею крестной смертью Он <Христос> спасает всех, кто принимает ее как плату во искупление собственных грехов, за которые наказание - смерть". Истоки западного юридического сознания коренятся в учении о первородном грехе Ансельма Кентерберийского (ХI в.) и Иоанна Дунса Скотта (ХIII в.), которые на вопрос, что имел и что потерял первозданный человек в грехопадении, отвечали: имел совершенную природу и плюс к ней сверхъестественную благодать, которая обеспечивала гармоническое взаимодействие души и тела. Потерял человек эту внешнюю благодать, и опять-таки внешняя вина в этом легла на весь человеческий род. Очевидно, что именно отсюда начинается отрицание сущностного повреждения человеческой природы. Если первородный грех состоит не в поражении самой человеческой природы, а во внешней вине, то и освободиться от нее вполне возможно внешне-магическим образом. Например, благодаря некоему судебному вердикту о том, что люди больше не виновны, поскольку за них уплачен выкуп. Юридическое сознание протестантизм целиком унаследовал от породившего его католичества.

В противоположность этому православная этика опирается на апостольское и святоотеческое преемство в жизни и в учении. Этика вытекает из основополагающего для христианства факта - Воскресения Христова. Но вытекает не непосредственно, а опосредованно через сотериологию (учение о спасении).

"Связующее звено" между Благой Вестью и христианской жизнью

Если спасение было необходимо людям, значит, их природа несет на себе неизгладимое искажение, которое препятствует человеку испытывать блаженство Богообщения. В чем состоит спасение? Оно состоит в том, что, несмотря на прирожденную склонность людей к греху и злу, Вторая Ипостась Святой Троицы - Сын Божий, вочеловечившись, вступает в общение с людьми, приносящее им недоступное ранее блаженство - Свою бесконечную любовь Он воплощает в голгофской жертве. "Свет пришел в мир" (Ин. 3, 19), но грех и тьма остаются среди людей одновременно с благодатью Божией: "Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны" (Ин.3, 20-21). Так совершилось спасение или нет?

Если Христос воскрес, Он - Бог, а если Он Бог - спасение людей совершилось. Так что же, все уже спасены? Нет, воспринять совершенное спасение каждый человек может только через Церковь, созданную Христом, Евхаристию и таинства - в них путь к Свету. Именно в Церкви, участвуя в Евхаристии, человек силою благодати Христовой побеждает в себе первородную греховность - врожденный эгоизм и отношение к другим людям как средству, а не как к цели. Не механически в силу одного только признания Христа своим Спасителем происходит спасение. Церковь требует от своих членов относиться к людям как к любимым Богом настолько, что Бог желает питать их Своим Телом и Кровию. Церковные таинства, соделывающие человека прямым причастником любви Божией - Его благодати, - научают человека смирению и любви к ближним. Поэтому в числе спасаемых - только те, кто совершает внутренний подвиг борьбы с греховностью желаний, чувств, мыслей, которая стала естественной для человеческой природы после грехопадения Адама.

В этом - недостающее звено протестантского догматического сознания. Христианская этика - учение о поведении человека среди себе подобных - не может напрямую выводиться из догмата Воскресения Христова, она опосредована через голгофскую спасительную жертву, через борьбу с собственной греховностью, через средства, которые дал Христос для преодоления этой греховности. Эти средства - Церковь, Евхаристия, таинства, личный духовный подвиг.

Из опыта внутреннего духовного подвига как раз и родилось древнее отеческое представление об устроении человека. Оно родилось из опыта борьбы со всем тем, что человеку мешает непрестанно созерцать духом своего Господа, - с греховной направленностью ума, чувств и воли.

Антропология, подводящая к духовному опыту

Аскетическая "техника" православного подвижника была тесно связана со святоотеческим учением о трех силах души: уме, чувстве и воли. С одной стороны, такая антропологическая модель явилась результатом практической аскезы, с другой стороны, она стимулирует духовную брань, поскольку ясно указывает на помехи к чистой созерцательной молитве.

Антропологический подход - осознание устроения и действия душевных сил - это основа не только православной аскетики, но, разумеется, также этики, рассматривающей те же силы души в преломлении к мотивации взаимного общения людей. Между тем в инославных курсах христианской этики, распространяемых сегодня в России, мы не находим антропологического подхода. Более того, в уже упоминавшемся американском учебнике во вводном разделе, где, по логике вещей, можно было ожидать основы учения о человеке, устроении и действии его духовных и психических способностей, помещен "тест самопознания" психолога Лоренса Кольберга: "Мотивы нравственного выбора". Итак, вместо антропологии и аскетики - психоанализ!

Еще в большее изумление можно прийти от ознакомления с этим тестом. Авторы этики, как оказалось на поверку, стыдливо отказываются от всех основ христианского мировоззрения, когда речь заходит о подобии "научного подхода", - забывают даже о том, что все реальности сотворенного Богом мира вторичны по отношению к Нему Самому. Составитель теста "Мотивы нравственного выбора" просто не подумал, что Бога тоже можно всерьез принимать в расчет, когда речь заходит о типологии нравственного выбора.

Для современного западного христианского мировоззрения это очень характерно. Восточная аскетическая литература (да и древняя западная, вспомним преподобного Иоанна Кассиана Римлянина!) была забыта в эпоху средневековой схоластики. Неудивителен поэтому полный триумф психоанализа на Западе. Фрейдизм и вообще психоанализ своим появлением вовсе не вытеснял никакой христианской психологии или антропологии из мироощущения людей. Он заполнил собой пустоту, зиявшую в нем уже почти тысячелетие.

Поэтому специалисты христианской этики на Западе находятся в особенно трудном положении. С одной стороны этике не обойтись без элементов антропологии. С другой стороны, сегодня там никто не посмеет даже поставить под сомнение, что "единственно верной, подлинно научной" антропологической теорией является психоанализ. Когда-то в странах социалистического лагеря подобную роль выполнял марксизм. И поскольку любой искренний христианин органически не приемлет фрейдизма и его ответвлений, специалистам по христианской этике приходится перемещать свою этическую тематику с антропологических вопросов на социологические. А в случаях, когда все же невозможно обойтись без изучения мотивов нравственного выбора, - тогда сквозь сладковатый туман западного христианства очень ясно проступают звериные черты фрейдистских комплексов.

Между тем традиционная патристическая наука о внутреннем выборе человека и мотивах этого выбора всегда строилась на основе хорошо разработанной антропологической модели. Одна и та же модель, в соответствии с которой душа имеет три силы, встречается в аскетических трудах святых отцов - от преподобного Ефрема Сирина (IV в.) до святителя Феофана Затворника (XIX в.). Не столь важно, что сама эта трехчастная антропология позаимствована у неоплатоников, куда важнее то, что она сразу же, с порога, переадресует знакомящегося с ней к его собственному опыту, она принципиально адресована на самоанализ.

Самоиспытание - методическая основа преподавания этики

Поиск наиболее эффективных методов этического воспитания - привития высоконравственных принципов - надо вести не в проигрывании типовых ситуаций, методе, порожденном педагогикой американского прагматизма. Этот метод не принесет осознания собственных внутренних мотивов принятия решений. Наиболее эффективен здесь метод самоанализа христианской аскетики, поскольку он в своей простоте предельно реалистичен.

Учитель христианской этики, объясняя, например, классу святоотеческое представление о трех способностях человека - уме, воле и чувствах, - разумеется, не сможет обойтись без иллюстрации. А она - в собственном опыте учащихся!

Главенствующая из трех сил души - ум - оперирует знаниями. Естественно, поэтому учащиеся должны задуматься, в чем состоит деятельность или бездействие ума. Что может означать, например, выражение "напряженная работа ума", что является полем его деятельности, а что - целью?

Для того чтобы учащиеся осознали, что знание, которое является результатом "умственной работы", может быть не только истинным, но и ложным, учителю потребуется спросить их: хочет ли человек быть обманутым, готов ли он принять заведомо неверное объяснение или стремится разузнать все как "на самом деле"? Этим, собственно, уже достигнуто осознание того, что только истина представляет ценность, а ложь, напротив, всегда опасна. А отсюда и само понятие "истины" означает не что иное, как соответствие нашего знания действительности.

Однако действительность и наше знание о ней по своей сути иноприродны, то есть их полное слияние недостижимо. Поэтому в конечном итоге только сама действительность может быть истинной, а истинность наших знаний всегда относительна. Более того, познавая действительность, человек выясняет причинно-следственные отношения всех вещей. И если он идет до конца, он неминуемо должен придти к поиску Первопричины всего, то есть Бога. Только Бог - самая истинная и самая реальная действительность.

Итак, пытливость нашего ума приводит - если идти до конца - к Богу. В ней, по сути дела, проявляется все, что осталось от того, к чему первоначально ум был предназначен, - к встрече с Богом-Личностью, к бесконечному Его познаванию и любованию Им. Но и сейчас от рассудочного признания Бога первопричиной мира человек может перейти к признанию Его как Личности, к познанию-общению с Ним.

Для того чтобы учащиеся осознали, что объектом устремления другой силы души - воли - всегда является благо, нужно, чтобы они спросили себя, чего, собственно они хотят от жизни. хотят ли они себе всяческого зла или только хорошего, то есть только блага? Безусловно, никто не хочет себе зла. Другое дело, что и добро, и зло разные люди видят для себя в очень разных вещах, порой прямо противоположных. Так в результате грехопадения исказилось первоначальное стремление человека к единственно подлинному Благу - любви Божией.

В чем состоит третья сила души - чувства, - станет ясно, если задуматься, что предпочитают люди: полное бесчувствие и внутреннюю пустоту или чтобы душа испытывала приятно волнующие переживания? Без сомнения, полное безразличие равносильно смерти и небытию, а этого никто не хочет. С другой стороны, попытка перечислить основные типы переживаний приведет к осознанию, что привлекательные для одних переживания могут быть совсем не привлекательными для других, хотя есть переживания одинаково неприятные для всех, это - страх, стыд и пр. То, что привлекает людей в том или ином переживании, называют одним словом "красота", хотя вкусы людей и понимание красоты часто расходятся. Первоначально, до грехопадения, чувства человека были устремлены к созерцанию Того, Кто единственно с полным правом может именоваться Красотой.

Анализ поступков и состояния души человека святоотеческая наука проводит в свете этой трехчастной антропологии, которая сама - плод самонаблюдения и предназначена для приобретения опыта самоконтроля и духовного роста. Нравственное сознание в Православии формируется антропологической моделью, согласно которой злом являются не способности желать, переживать те или иные эмоциональные состояния или ум человека, часто лукавый. Нравственное зло - в неверном употреблении этих богодарованных способностей. Причина его - в греховной поврежденности человеческой природы, к которой причастны все потомки Адама. Исправление несет Новый Адам - Христос, но только в случае реального соучастия в Его Теле - Церкви, которое происходит не механически, а как подвиг сораспятия с Ним.

И ничто не мешает сегодня строить этический курс - привитие высоких нравственных принципов учащимся - на аскетической антропологии, ориентируясь на формирование нравственного сознания, присущего Православной Церкви.

1. Феодор, архиеп. (Поздеевский). Смысл христианского подвига. Из чтений по пастырскому богословию. ТСЛ, 1995 (репринт изд. 1911 г.), с. 154-155.
2. Кук Блэр и авторский коллектив Международной школьной программы. Введение в христианскую этику. Ч. II. От нравственной личности к нравственному обществу. "Международная школьная программа", М., 1994.
3. Игнатий (Брянчанинов), свят. Аскетические опыты. СПб., 1905, Т.1, с. 507; Т.2, с. 332.